Француз

Наконец-то удалось посмотреть последний фильм Андрея Смирнова. До кинотеатра мне сейчас добраться непросто, а в сети его долго не было, да и смотреть хотелось, «почти, как в кинотеатре», на большом экране, в хорошей компании, убежав из дома… слава Богу, наш домашний киноклуб дает такую возможность.
 
Реакция после просмотра была не совсем обычная. Обычно фильмы, которые мы смотрим, вызывают много вопросов и мнения, как правило, бывают очень разные, порою противоположные. А в конце обсуждения, какие-то смыслы становятся более внятны, детали и подробности отчетливы и позитивное ощущение от увиденного возрастает.
 
В данном случае, как мне показалось, вышло с точностью наоборот. Первая реакция — великолепно, прекрасное кино и т.д. В конце, скорее недоумение — а про, что, собственно, кино?
 
Скажу сразу, вопрос этот возник не у меня, но само его появление в фильме с предельно понятной и внятно рассказанной историей, характерно. Очевидно, что просто сказать, что перед нами история начала хрущевской оттепели переданная глазами французского студента, почти ничего не сказать.
 
Да, это так. И в фильме много деталей и подробностей эпохи, много реальных и узнаваемых персонажей и событий. И хотя, то что делает Смирнов сильно уступает Герману старшему, хотя, очевидно, и наследует ему. Это совсем другой взгляд на это время, чем, например, в популярных сериалах Тодоровского и Фурмана.
Так про что же кино?
 
Андрей Тарковский, однокашник Андрея Смирнова по мастерской Ромма во ВГИКе, любил повторять: «Мои фильмы — это моя жизнь. Моя жизнь — это мои фильмы». А Марсель Пруст, которого я уверен, любитель и знаток французской культуры Андрей Смирнов, прекрасно знал, говорил: «Для того, чтобы написать главную книгу, единственную правдивую книгу, настоящему великому писателю не нужно ее выдумывать, поскольку она уже заложена в каждом из нас; он должен лишь перевести ее…».
 
Этот фильм 78-и летнего режиссера, не столько очередное напоминание нам о нашем трагическом прошлом, сколько попытка диалога с самим собой. Встреча со своим прошлым. Это очень личное, исповедальное кино и,как мне кажется, в этом его главное достоинство.
 
В 57-м году Андрею Смирнову было 18 лет, почти столько, сколько главному герою картины Пьеру Дювалю (Анри Риваль). Можно сказать, что на этом все сходство и заканчивается, но это не совсем так. Пьер Дюваль убежденный коммунист, конечно, с человеческим лицом. Другое лицо коммунизма тогда на западе еще почти не знали. До публикации Архипелага 15 лет. Коммунизм в послевоенной Франции очень популярен, как и Советский Союз. Властитель дум французской, и не только, молодежи — Жан-Поль Сартр активно сотрудничал с коммунистами и, вообще, левые взгляды были мейнстримом. Все это было очень искренно и благородно. И вот, такой молодой человек попадает в советскую Москву конца 50-х годов. Он ищет своего родственника Алексея Татищева, который оказывается не только его отцом, но и русским офицером, дворянином прошедшем через все круги советского ада и чудом доживающим свои дни за 101-м километром. Они встречаются. Эта встреча, отца блистательно играет А. Балуев, приводит к смерти отца, испившем свою чашу до дна и увидевшем на пороге Вечности, как чудесный дар Неба, свое продолжение и смерти сына. Прежнего Пьера с его фантазиями на счет светлого коммунистического будущего уже не будет, будет другой Пьер — сын русского дворянина Татищева.
 
Мы не так много знаем об этом русском офицере. Знаем, что совсем юным, может быть в те же 18 лет, он после октябрьского переворота 17-го года пробирается на юг к Корнилову и становится участником «Ледяного похода». Именно про этих, по сути еще, мальчишек, потом скажет Антон Иванович Деникин:
 
«Лично для меня было и осталось непререкаемым одно весьма важное положение, вытекающее из психологии октябрьского переворота: если бы в этот трагический момент нашей истории не нашлось среди русского народа людей, готовых восстать против безумия и преступления большевицкой власти и принести свою кровь и жизнь за разрушаемую родину, — это был бы не народ, а навоз для удобрения беспредельных полей старого континента, обреченных на колонизацию пришельцев с Запада и Востока. К счастью, мы принадлежим к замученному, но великому народу».
 
Эти люди были не только жертвами страшной эпохи, но и ее героями. Именно им и тем, кто спустя десятилетия, пусть не с оружием в руках, а всего лишь со свободным словом, продолжил их дело, в лице Александра Гинзбурга посвящен этот фильм.
 
Андрей Смирнов, сын Сергея Смирнова, автора книг о защитниках Брестской крепости и ведущего популярной на советском телевидении передачи «Подвиг». Понятно, что рос и воспитывался Андрей Сергеевич вполне советским человеком и в очень комфортной по тем временам среде. Совершенно естественно при этом вполне искренно разделять те ценности, которая тебе предлагает семья, партия и правительство.
 
Только к концу 60-х, как он сам говорит, приходит некоторое отрезвление и понимание. Интересно, что именно в это время его фильм «Осень», в котором не было не грамма политики, кладут на полку, режиссер на долго остается без работы. Андрей Сергеевич много снимается как актер и делает это блестяще, пишет сценарии и как только появляется возможность делает большое кино на тему, которая его мучила и терзала многие годы — история нашего многострадального народа. Почему с нами случилось, то, что случилось? И что все-таки с нами случилось?
Так появляется огромное полотно, буквально эпопея «Жила-была одна баба» (2011).
 
И, все же, остается своя, личная история. Она не менее, а для художника, всегда, более важна, чем история народа и поколений.
 
Молодость для каждого человека самое прекрасное время. Тогда, в молодости, и трава была зеленей, и девушки красивей и жизнь прекрасней. И когда, ты в какой-то момент осознаешь, что именно в то время, когда тебе было так хорошо, все было очень сложно и зачастую просто ужасно, становится не по себе.
 
И оттого, что мы этого тогда не видели или не хотели видеть ничего не менялось. Люди жили во лжи, в нищите, зеки, зачастую это были люди, которые уже давно не родятся на нашей земле, дожившие до освобождения, ютились по кочегаркам и подыхали в одиночестве, а в Москве уже во всю играл джаз и по-прежнему комсомольцы бодро рапортовали о своей преданности делу коммунизма и любви к социалистической родине.
 
Но были и те, кто не хотел и уже не мог жить во лжи. Андрей Сергеевич узнал и познакомился с ними позже, но фильм посвящен именно им. Они, по его мнению и есть те, кто в свое время спас его, а может и всех нас.
 
Мне представляется, что это фильм, что-то вроде покаяния, которое автор хочет принести, конечно, от себя лично, но и от всего своего поколения (шестидесятников), которое так долго избавлялось от любви к «комиссарам в пыльных шлемах».
 
Нечто подобное, в свое время, гениально сделал уже мой ровесник Алексей Балабанов, сняв свой знаменитый и во многом не понятый «Груз 200» (2007). Это была его исповедь и покаяние нашего поколения, которое «не зная горя» прекрасно жило в свои 18 лет, в 1984 году «в краю магнолий, где плещет море…», а на родину все шел и шел «груз 200» и милиционер-маньяк все насиловал и насиловал свою любовь.
 
Нужно ли нам сейчас, когда мы вроде уже давно все знаем, такое исповедальное и покаянное кино? Знаю, многие, очень многие, скажут — точно не нужно. Зачем бередить прошлое и так жить не сладко. Как, буквально, на днях, я прочитал реакцию на объявление о лекции ученого посвященную исторической памяти, которая должна состоятся у нас в Черноголовке — «задолбали эти покаянцы… Не нужно нам навязывания памяти о трагическом прошлом — это приводит к расколу общества».
 
Не нужно, так не не нужно. Каждый выбирает сам… На самом деле навязать что-то взрослому человеку очень трудно, если вообще возможно.
 
Мне такое кино нужно, а главное, оно было нужно великому русскому художнику — Андрею Сергеевичу Смирнову. Низкий ему поклон

Публикация о. Вячеслава Перевезенцева
от 13 января 2020 года на www.facebook.com