Возможно ли чудо в полит. корректном мире?

Возможно ли чудо в политкорректном мире?

«Лурд» (фр. Lourdes) - французский фильм Джессики Хаузнер 2009 года. Кристина, страдающая от рассеянного склероза, в составе группы инвалидов едет в город Лурд. Фильм пересказывать не буду — кто смотрел, тому не надо, а кто не видел, тому лучше посмотреть. Фабула предельно проста: молодая женщина, Кристин, не очень набожная, но очень одинокая и уставшая, больна рассеянным склерозом, т.е. она прикована к инвалидной коляске. С группой паломников, в основном тоже инвалидов, она на несколько дней попадает в Лурд. Для нее это скорее туристическая, чем паломническая поездка, но именно с ней там происходит чудо, она исцеляется.
 
И вот главный вопрос, который, как мне кажется, ставит перед зрителями эта картина: а было ли чудо? Факт исцеления налицо (хотя и это можно поставить под сомнение, т. к. такого рода заболевания могут иметь периоды рецессии, т. е. улучшения здоровья, о чем Кристин и говорит доктор), но было ли это исцеление следствием подлинной веры и вмешательством Божественной благодати? Режиссер, тоже молодая женщина, австрийка Джессика Хауснер, которая воспитывалась в католической семье, а потом веру утратила («…я атеистка, иногда впадающая в агностицизм»), сознательно оставляет этот вопрос открытым. И, может быть, в этом основная притягательность этого в общем-то немного скучного фильма. Нам не пытаются доказать, что Бог есть или что Его нет, нас призывают принять решение самим, всматриваясь в детали, думая, сомневаясь, веря.
 
Что же это за детали? Действие фильма происходит в Лурде, главном паломническим центре католического мира, центром, который давно превратился в туристическую Мекку со всеми ее атрибутами — рекламой, сувенирами, гостиницами, кафе и т. д. Все очень чинно, красиво, аккуратно, все по расписанию, но как-то безжизненно, обмирщенно. И это в фильме показано очень хорошо: на фоне постоянного пения Ave Maria и божественной музыки Баха мы видим людей, озабоченных только собой, унылых, завистливых, фальшивых, пошлых, в общем, обыкновенных людей. Но при этом они постоянно болтают о чудесах, не особенно веря в них, но в тайне надеясь, что с ними может что-то подобное произойти. На этом фоне, кстати, очень выделяется Кристин своей тихой, но очень светлой улыбкой, молчаливостью, кротостью, мы чувствуем, что она немного не от мира сего.
 
Да, мы не знаем, насколько была сильна вера Кристин, но она очень хотела исцелиться и обрести смысл своей жизни. Она говорит: «Моя жизнь проходит мимо меня», и ощущает это как большую несправедливость. Ей снится сон. Во сне к ней приходит Дева Мария и что-то ей говорит, она не может разобрать и тогда встает с постели и идет к Ней навстречу. Да, это происходит в ее подсознании, а потому для агностика и тем более для атеиста это ничего не доказывает. Но это акт веры, быть может, она сама не осознает того, чего хочет ее душа, как это часто не осознает ребенок, он просто хочет счастья.
 
Рядом с ребенком всегда должен быть кто-то, кто опытнее, кто знает больше, кто может помочь. И рядом с Кристин оказывается такой человек — пожилая женщина, ее соседка по палате. Она тоже приезжает в Лурд, наверняка, с какой-то просьбой о себе, но мы этого не видим, а видим то, как она начинает заботиться о Кристин, молится, возит ее на богослужения, становится ее «ангелом-хранителем». И она ничуть не удивлена, когда на ее глазах совершается чудо, и Кристин ночью встает с постели. Она чем-то похожа на тех евангельских друзей расслабленного, которые, разобрав крышу, спустили к ногам Иисуса своего друга, и по их вере он был исцелен.
 
Еще одно наблюдение. Сесиль, руководитель их группы — женщина строгая, педантичная, набожная, но жесткая и даже суровая, хотя, как это у них принято, постоянно улыбается — смертельно больна, но этого никто не знает. Она тоже обращает внимания на Кристин. И поначалу она несколько ревнива к ней, читает нотации о пользе страданий, делает ей выговор за то, что она оказалась в первых рядах на богослужении («…Неужели ты думаешь, что Бог заметит тебя, если ты оказалась впереди других»). Но затем неожиданно говорит ей: «Господь говорит тебе, возьми постель свою и ходи». Складывается впечатление, что она как бы предоставляет Богу исцелить Кристин вместо себя. Неслучайно в конце фильма, когда Сесиль падает в обморок и оказывается, что она неизлечимо больна раком, исцеленная Кристин едет на экскурсии в горы вместо нее.
 
Еще одна очень важная тема фильма, о который часто говорят его персонажи: почему страдает тот, а не иной? Почему получает исцеления один, а не другой? Вечные вопросы. И вряд ли у нас есть ответы. Священник в фильме говорит о том, что Бог свободен, и нам не дано знать Его промысла. Бог не нуждается в каких-то причинах, чтобы явить Свою милость.
 
Примечателен и финал фильма, хотя он как и весь фильм и неоднозначен. Прощальный вечер группы паломников, застолье, танцы, Кристин танцует с молодым человеком, между ними взаимная симпатия, во время танца она спотыкается и падает, ее отводят в сторонку. Многие смущены: может, и не было никакого чуда, и болезнь возвращается? Молодой человек уходит, обещая вернуться, и не возвращается. Вовсю гремит жизнерадостная песня «Феличита», все танцуют, все вернулось на круги своя. У стены стоит Кристин, с ней рядом ее «ангел-хранитель» с инвалидной коляской. Что дальше? Но поражает лицо Кристин — создается впечатление, что она наконец поняла, нашла смысл, обрела себя, и, быть может, не так важно, пойдет ли она по жизни своими ногами или в этом кресле? Ведь все мы, так или иначе, везем перед собой свои инвалидные кресла… Главное знать куда вести.

о.Вячеслав Перевезенцев

 
Ввернутся в рубрику:
О Культуре »