Дневник о.Вячеслава Перевезенцева.
Сегодня выписка, а значит, я покидаю свою палату, которая, конечно — №6. Покидаю Боткинскую больницу и еду на пару дней домой в Черноголовку, чтобы затем добраться уже до клиники в Мюнхене.
Надо сказать, что я за эти несколько дней приобрёл новый опыт.
Дело в том, что я никогда за свои 54 года не болел, точнее, не болел серьезно, так, чтоб до больнички дошло. В больнице я был всего один раз в жизни — и то минут десять. И вот ирония: именно в Боткинской.
Мне было лет 7, в школу я ходил на Октябрьском поле, и это совсем рядом с Боткинской. Как-то раз, придя в раздевалку на физкультуре, мы увидели одноклассника, который с восторгом показывал нам страшный шрам у себя на животе. Это реально было жутко. Что это?
Андрюха, с сияющей улыбкой, ответил: это аппендицит! Меня возили в больницу и резали по живому, как на фронте!
А потом он начал подробно описывать свои боли в животе, и что, мол, пацаны, не ссыте, вырежут за милую душу и совсем не страшно!..
На меня его рассказ произвёл очень сильное впечатление, но совсем не вдохновил.
На следующий день, на уроке русского, я почувствовал боль, именно там, где ее описывал Андрей и именно такую, острую, резкую…
Я попросился выйти в медкабинет. Школьный доктор, пощупав живот, задав пару вопросов, изрекла страшное слово — «аппендицит»! И вызвала маму и скорую.
Меня повезли в Боткинскую. Большего ужаса я в своём прекрасном детстве не помню, особенно страшно стало уже в приемном покое больницы. Меня сейчас будут резать!
Но до этого не дошло. Сделав клизму, меня отправили домой, и на следующий день, к явному восторгу Андрюхи, я сказал, что у меня был не аппендицит, а так, ерунда, но как же я был рад этой ерунде!
Но этот опыт посещения больницы, детский опыт ужаса, остался со мной навсегда.
И вот второе посещение, спустя много лет.
И это совсем другой опыт, совсем другие переживания.
Первое, мне было совсем не страшно, хотя вроде и приехал я опять в Боткинскую, и совсем не с аппендицитом, а с заразой в голове.
Было ощущение, что сейчас надо быть здесь и здесь все будет очень хорошо.
Что значит «будет хорошо»? Ну, что ли, правильно, как надо, как должно. А мне должно быть «хорошим больным» и не испортить этого «правильного».
И вот я старался быть хорошим больным в эти дни. Очень старался, и мне кажется, что-то у меня получилось. По крайней мере, и врачи, и сестры, и Даша остались мною довольны.
Хотя я и не знаю точно, что значит «быть хорошим больным», опыта не просто мало, очень мало.
Но вот что я думаю. Дело не только в покладистости, правильном настроении, послушании и позитиве. Все это очевидно необходимые вещи для хорошего больного.
Мне кажется, очень важна установка на сотрудничество.
Не тебя привезли и лечат, проводя над тобой те или иные операции и манипуляции, подобно тому, как скульптор выделывает мрамор, отсекая лишнее.
Все совсем иначе. Это какое-то общее дело. Один скульптор просто не может справиться, даже если он гений.
Это как в любви, как в браке, это похоже на танец. Да, есть ведомый, есть ведущий, есть разная музыка, но танцевать в паре можно только вместе, чувствуя другого, подстраиваясь под него, не только крепко держась, как это ни важно, но и даря себя.
С кем танцует хороший больной?
Конечно же, с врачом, но мы знаем, кто главный наш ВРАЧ!
И поверьте, ОН — прекрасный танцор, который знает вас лучше, чем вы сами.
Всему этому мне предстоит ещё только учиться. И знаете, мне это интересно.
Может быть, хвалёные немецкие врачи, на какой-нибудь конференции, скажут: «Самые хорошие больные — из России»!
Дневник о. Вячеслава Перевезенцева
от 12 июня 2019 года на www.facebook.com