(Мысли, немного сумбурные, после сегодняшнего чтения Покаянного канона)
Дневник о.Вячеслава Перевезенцева.
«Душе моя, душе моя, востани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися; воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй».
В этих словах кондака Великого Покаянного Канона для меня сосредоточен весь смысл, а точнее мотив, как в музыке, не только этого канона, но и всего того времени на которое он призван нас настроить.
Не случайно, что и в Прощеное воскресение, за апостольским литургическим чтением, мы уже слышим этот мотив:
«Наступил уже час пробудиться нам от сна… Ночь прошла, а день приблизился»(Рим.13:11-12)
Сон и бодрствование — то из чего состоит наша жизнь, но только под сном, в данном случае, имеется ввиду не то время, которое мы проводим в постеле. Мы все прекрасно знаем, как можно оставаться во сне, даже тогда, когда ночь давно прошла и постель убрана.
Мераб Константинович Мамардашвили, которого я люблю перечитывать Постом, говорил про два «режима» или «регистра» жизни, отражающие фундаментальную двойственность нашего существования. Первый режим представляет собой повседневное поверхностное существование, управляемое навыками и стереотипами; течение времени не порождает событий и смыслов. Такой режим обезличен. Это то, что в Писании называется «суетой»(Еккл.1:2)
«… Яко соние, яко цвет, время жития течет: что всуе мятемся?»
И сама жизнь в этом мятании и суете не вполне реальна. Это сон, сумерки, туман. Режим этот очень устойчив, он буквально нас обволакивает, в него легко впасть и очень не просто из него выбраться. И многие, так и проживают всю жизнь, не успев проснуться.
Другой режим жизни принципиально иной. В него невозможно впасть, т.е. если заснуть можно того не желая и даже незаметно для себя и тем более для других. Бодрствовать можно только по своему желанию, да и одного желания маловато будет, необходимо еще и определенное усилие или по-двиг. Такой «подвижнеческой» жизнью нельзя жить постоянно и потому она
носит прерывистый характер. Мамардашвили называет ее «сознательной жизнью». «Мы всегда двойственные существа: наполовину проросшие в реальную, сознательную жизнь, а наполовину в то, что от нас эту сознательную жизнь закрывает».
Духовная жизнь или точнее то, что мы по привычке, так называем, тоже имеет два этих режима.
Мы приходим в Церковь с двухтысячелетней историей. За эти годы наши предшественники, среди которых было немало гигантов веры и духа, все уже продумали. Как молиться, как каяться, как поститься, как совершать богослужение и т.д.. Нам нужно только со смирением воспользоваться этим сокровищем. Это не просто, ведь создавалось все «богатырями, не нами», но и мы научились за прошедшие столетия делать вид, что «кольчушка нам не велика».
Опасность подстерегает нас в том, что принимая те или иные формы традиционной церковной жизни, мы, часто имеем совсем другую мотивацию, чем те, кто эти формы создавал и потому превращаем это сокровище в набор «навыков и стереотипов».
Вот, например пост. Почему мы постимся? Потому что пришло время и вся церковь встает на пост. Нельзя быть православным и отвергать пост без серьезной на то причины. Т.е. это не наше решение, постится или нет, мы лишь привычно вместе со всеми входим в это время. Можно не просыпаться, только рацион питания несколько изменить.
А вот, если не было, такой обязанности поститься. Если бы это была привилегия, которая не всем разрешается, а только тем кто очень хочет, и знает чего и зачем он хочет, это бы сразу выводило таких христиан из режима сна в режим бодрствования. Если бы надо было брать разрешение и благословение священника не на то, чтобы ослабить пост, а наоборот, чтобы его начать, многое могло быть совсем иначе. Это же касается и молитвы.
Мамардашвили сравнивает поверхностный, полусонный режим существования со смертью, которая не наступает после жизни, как убеждены многие — она участвует в самой жизни.
«В нашей душевной жизни всегда есть мертвые отходы или мертвые продукты повседневной жизни. И часто человек сталкивается с тем, что эти мертвые отходы занимают все пространство жизни, не оставляя в ней места для живого чувства, для живой мысли, для подлинной жизни».
Эти «отходы или мертвые продукты» — есть все то в нашей жизни, что мы делаем по инерции, не осознано, по привычке, за компанию, по обычаю, не совершая личного выбора и личного усилия.
Если цель Великого поста — Пасха Крестная и Пасха Воскресная, т.е. победа над «последним врагом» — смертью, то эта брань начитается уже сейчас и хотя победа совершается не нами, но и не без нас, ибо мертвые отходы, которыми мы заполняем свою жизнь — это следы смерти и без нас и нашего сознательного усилия они никуда не денутся.
Дневник о. Вячеслава Перевезенцева
от 3 марта 2020 года на www.facebook.com