— педагогический праздник»
(Протоиерей Игорь Гагарин | 3 ДЕКАБРЯ 2010 г.)
В храм, конечно, прийти никогда не поздно, но тому, кто не прилепился к нему душой с младенчества, много придется работать над собой, много ломать в себе и вырывать из сердца с болью и кровью. Поэтому и настаиваем мы на крещении младенцев вопреки всем возражениям типа «пусть вырастет и сам решит, верить или не верить».
Одного просил я у Господа, того только ищу,
чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей,
созерцать красоту Господню и посещать храм Его…
(Пс.26:4)
В восьмидесятые годы, в самом начале больших перемен, наступивших в нашей стране, на экраны вышел фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Появление его было ярким, впечатляющим событием. Я тогда работал учителем литературы, и мы, учителя и ученики, вместе пошли смотреть этот фильм. Я думаю, многие помнят финальную сцену, когда старушка, постучав в окно дома героини фильма, спрашивает ее, эта ли дорога ведет к храму, и, услышав в ответ, что нет, удивленно произносит: «А зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?»
Слова эти стали крылатыми, но тогда удивленные школьники, выходя из зрительного зала, спрашивали нас, как это понимать? Учитель истории ответил, что понимать это надо «в переносном смысле». Действительно, в слово «храм» можно вложить самый разный смысл, так же, как это было со словами «духовность», «святыня» и многими другими. Что нам тогда оставалось говорить! Многим еще предстояло выйти на ту дорогу, которая ведет к храму, и понять, что только эта дорога не ведет в тупик и что говорить о храме нужно ни в каком не переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. И мы, педагоги, вместо того, чтобы отравлять детские души атеистическим ядом, должны бы помочь детям встать на эту дорогу.
Впрочем, лучшие из нас неосознанно даже тогда это делали. Потому что научить ребенка слушать голос совести, любить добро, сострадать и приходить на помощь — уже довольно близко подвести к этой дороге. А больше… Мы ведь и сами тогда только-только начинали прозревать.
Слава Богу, теперь мы можем больше. Не только подвести к «дороге, ведущей в храм», но и поставить на эту дорогу, и помочь сделать первые шаги. В этом я вижу главный смысл всей православной педагогики. Ведь самая высокая оценка труда воспитателя — уверенность в том, что, став взрослым, воспитанник сможет идти по жизни без его помощи, идти самостоятельно, твердо и в верном направлении. Если он полюбит храм и ощутит его своим родным домом — это самая большая педагогическая удача, какой можно желать. Разумеется, говоря «храм», я имею в виду не только здание, архитектуру и интерьер, а все то, что происходит в храме: богослужение, таинства и особенно Евхаристию.
Обо всем этом мне не случайно вспомнилось в эти декабрьские дни, когда мы празднуем Введение во Храм Пресвятой Богородицы. Любой православный праздник установлен не только для того, чтобы напомнить о каких-то важнейших событиях священной истории, но для того, чтобы обновить в нашем сердце память о важнейших жизненных истинах, забыв о которых, мы неизбежно собьемся с пути. Этот же праздник приглашает подумать не только о себе, но и о наших детях.
Я бы дерзнул назвать его церковно-педагогическим праздником. Ведь для любого педагога и родителя, для любого, серьезно подходящего к делу воспитания ребенка, необходимо, вглядываясь в жизнь наиболее замечательных людей, особенно интересоваться их детством. Душа человека, характер, склонности его — все это, как известно, формируется по большей части в детстве. Если мы хотим видеть своих детей совершенными (а мы обязаны этого хотеть!), то каждый случай, когда это кому-то удалось должен внимательно изучаться нами. И особенно, повторю, важно, как прошло их детство.
Для православных нет сомнения, кто из рожденных на земле сформировался в наиболее прекрасную личность. Разумеется, это Пресвятая Дева Мария. И Введение во Храм — это напоминание о том, где и как прошло Ее детство, в каких условиях, в какой атмосфере формировалась Ее душа. Это и напоминание нам, как выстраивать детство наших детей. В храм, конечно, прийти никогда не поздно, но тому, кто не прилепился к нему душой с младенчества, много придется работать над собой, много ломать в себе и вырывать из сердца с болью и кровью. Поэтому и настаиваем мы на крещении младенцев вопреки всем возражениям типа «пусть вырастет и сам решит, верить или не верить». Лишить человека благодатного участия в жизни Церкви в тот период, когда он начинает свою жизнь, когда формируется его характер, который, как известно, во взрослом возрасте изменить уже почти невозможно, — риск ничем не оправданный и безответственный.
Я назвал этот праздник педагогическим. Назову его еще и миссионерским. Все мы, раньше или позже «введенные во храм», благодарим Того, Кто ввел нас. Именно ввел, потому что никто не приходит к Нему сам. «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал…» — говорит Господь Своим ученикам.(И.15:16) Не только тем, кто был рядом с Ним в тот момент, на Тайной Вечере, когда Он это произносил, но и всем ученикам, на все времена. Не мы пришли в храм, а Он призвал нас сюда и ввел. И теперь Он зовет наших братьев и сестер. А мы как соработники Божии можем помочь им найти дорогу в Храм и обрести в нем свой родной дом. А можем и помешать! Только тогда уже будем не соработники, а теми, о ком сказано, что «лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих»(Лук.17:2).
Как-то к моему знакомому, незаметно для себя во время службы сложившему руки на животе, подошла пожилая женщина и деловито сказала: «Когда в гробу будешь лежать, так руки тебе сложат, а пока нельзя!»… Оно, конечно, память смертная — вещь нужная, но не в таком же контексте! Это было его первое посещение храма. Оно же чуть не стало и последним. Слава Богу удалось этого избежать, но не всегда это удается.
Знаю другой случай, когда в храм вошли две девушки без головных уборов и священник, увидев их из алтаря, послал к ним алтарника, велев передать, что пусть они или наденут платочки, которые можно взять за ящиком, или выйдут из храма. Девушки, понятно, вышли. Кто-то скажет: «И правильно! Пусть чтут традиции!» А я уверен, что тот, кто встретит в храме любовь и останется в нем, в свое время полюбит и традиции наши. Если же эти традиции заслоняют главное — Иисуса Христа, то мельничный жернов плачет по их ревнителям.
Впрочем, подобных примеров можно приводить бесчисленное множество. Этим не удивишь. В одной книге по сектоведению читал, что в большинстве сект существует такой прием для вовлечения новых членов, который условно называют «Бомбардировка любовью». На вновь пришедшего или случайно заглянувшего на собрание секты обрушивают такой шквал приветливости, доброжелательности, сочувствия, что очень трудно устоять и не впасть в руки сектантов. И вся эта любовь, разумеется, фальшива, притворна. А у нас, подумалось мне, часто в храме человек подвергается бомбардировке грубостью, недоброжелательностью. Зато искренне!
Возразят, что так не везде. Согласен, не везде, но убежден, что такого не должно быть нигде. Если не в Церкви будет находить человек любовь, понимание, внимание, то чего стоит эта церковь! «Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям»(Мф.5:13).
Слава Богу, все не так однозначно плохо. Вспоминается моя первая Пасха. Я пришел в Покровский храм Духовной академии и семинарии в Троице-Сергиевой лавре. Заранее занял место. Ближе к полуночи народу прибывало все больше, становилось все теснее. В те времена, а это были восьмидесятые годы, в храмах и вокруг храмов на Пасху собиралось множество людей просто любопытных, желающих поглазеть на крестный ход. Обычно они стояли возле храма, но тут трем девушкам удалось проникнуть внутрь. При этом им непременно хотелось протиснуться к самой солее, и они упорно добивались своего, раздвигая локтями ожидающих начала пасхальной службы. Выглядели они не совсем трезвыми и очень контрастировали с окружающими, особенно с нарядными, в белых кофточках и белых косыночках, студентками Регентской школы.
Помню одна такая студентка, с ангельски кротким лицом, оказавшись на пути пришедших, была отодвинута ими в сторону. Лицо ее тотчас утратило свою кротость, и она тихо пробурчала себе под нос:«Дура!» Девушка, однако, это расслышала. «Это я-то дура!» — взвилась она. Началась перебранка, которая совсем не соответствовала обстановке. Прихожане морщились, недовольно косились на разъяренную «дуру», раздавались резкие реплики типа: «Да вывести их отсюда!» Не скрою, что и мне в тот момент это виделось справедливым и необходимым.
Наверно, этим бы и завершилось, нарушительницы порядка были бы выдворены и никто бы о них не пожалел. Сами виноваты! Но тут к ним подошла какая-то бабушка и что-то стала говорить разгневанной «обиженной». Я не очень мог расслышать и не помню, что именно она говорила, но ведь часто важнее не что говорят, а как говорят. Бабушка говорила очень ласково и приветливо, смотрела на девушку тепло, не побоюсь сказать, с любовью. Говоря, она мягко гладила ее плечо, потом протянула руку к ее лицу и со словами: «Давай вот я тебе волосики уберу под косыночку», аккуратно сделала это. И девушка как-то притихла, успокоилась. «Вот, — подумалось мне, — одна из всех нас нашлась настоящая христианка».
Некоторое время девушки спокойно и мирно постояли на службе и тихонечко ушли. И теперь, когда у меня в душе появляется раздражение на кого-то, особенно в храме, (а поводов бывает немало) я вспоминаю эту бабушку и ее образ помогает преодолеть искушение.
И еще вспоминаю в связи с этим преподобного Пимена Великого. Один монах спросил его: «Если увижу, что брат уснул в церкви во время службы, стоит ли его разбудить?» Пимен ответил: «Если я увижу брата, уснувшего в храме, я ему голову упокою».
Одна знакомая рассказывала, как лет пятнадцать назад проходила мимо Данилова монастыря и вдруг очень захотелось зайти. Войдя в храм, увидела монаха, который исповедал людей, и ей внезапно захотелось тоже подойти и исповедаться. Никогда раньше ей такого и в голову не приходило, а тут вдруг… А одета она была так, что и сейчас краснеет, рассказывая. И накрашена, разумеется. Теперь она с благодарностью вспоминает, как ласково и внимательно отнесся к ней духовник, ни единым словом или намеком не укорив ее за неподобающий внешний вид. С тех пор она не мыслит своей жизни без Церкви, а тот батюшка (не буду называть его имя, оно многим известно) стал ее духовным отцом.
Апостол Иаков пишет: «Братия! если кто из вас уклонится от истины, и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов(Ик.5:19,20). Думаю, это же можно сказать и о том, кто приведет человека в храм, поможет ему узнать и полюбить Дом Божий, встретиться там со Христом. Но и наоборот, даже одного единственного человека, которого мы оттолкнем от храма своей грубостью, невнимательностью, бестактностью достаточного, чтобы перечеркнуть много доброго, сделанного нами.