Сегодня день памяти сщмч. Димитрия Клепинина умершего 9 февраля 1944 г. в концлагере «Дора» («Бухенвальд»). Отец Дмитрий стал настоятелем в 1939 г. прихода Покрова Пресвятой Богородицы в Париже при котором существовала организация «Православное дело», которую возглавляла мать Мария (Скобцова) и с тех пор стал главным ее соратником и помощником, разделив до конца ее трагическую судьбу.
Так получилось, что в самом начале своей церковной жизни я познакомился и подружился с внуком о. Димитрия Антоном Аржаковским и жизнь и судьба о. Димитрия, матери Марии приобрели для меня какое-то очень личное измерение. В 2004 г. они причислены к лику святых Вселенским (Константинопольским) Патриархатом.
О.Димитрий Клепинин и мать Мария удостоены звания «Праведник мира» от государства Израиль. Католическая Церковь почитает их как святых и покровителей Франции. О матери Марии даже в советское время сняли не плохой фильм. Но почему-то в нашем церковном календаре имен этих святых нет до сего дня. Я не понимаю почему это так и от кого это зависит.
Из воспоминаний Ф.Т. Пьянова:
«Отец Дмитрий был человеком глубочайшей Веры и Живого Бога, именно Живого Бога. Я думаю, что есть вера в Бога, как отвлечённое, не живое понятие. Такая вера в приложении к жизни бывает иногда страшной, более того, такая вера может быть разрушительной, особенно для другой души. Дело в том, что живое отношение к Богу у отца Дмитрия непосредственно и просто переключалось в жизнь — к живому человеку. Особенно к несчастному, ко всякой душе «скорбящей и озлобленной». В этом у них было много общего с покойной матерью Марией!
Мне скажут, что каждый христианин и священник должен так поступать. Это верно. Но в том-то и дело, что мы, называющиеся христианами, так не поступаем. Те, кто знал отца Дмитрия, согласятся с тем, что он отдавался другому человеку без остатка, и это было связано с его отношением к Богу — как Творцу, Живому Богу, Богу Любви. Другими словами, это была та самая любовь, о которой говорит Св. Иоанн: «… нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» /Иоанн. 15, 13/. Не случайно поэтому, что отец Дмитрий отдал свою жизнь, и именно он отдал свою Жизнь за человека, за друзей своих, ибо такова была его Вера в Бога. В этом случае образ Христа был для него жизненным и живым путем. Я помню, в конце февраля 1943 года нас привезли из крепости Романвилль в Гетапо на рю де Соссэ. Нас собрали около 400 человек во дворе, а из окон выглядывали накрашенные немки стенографистки, француженки, русские… отец Дмитрий в порванной рясе стал предметом насмешек. Один из С. С. начал толкать и бить о. Дмитрия, называя его «Иуда». Юра Скобцов, стоявший рядом, стал плакать, а о. Дмитрий утешая его говорил, что Христос претерпел большие издевательства. Если о. Дмитрий принимал личные оскорбления смиренно, то оскорбления в отношении других или другими, переживал мучительно, вплоть до физической боли. Часто в лагере мы все были оскорбляемы и избиваемы не только немцами, а и своими пленными товарищами. Это позор концентрационных лагерей.
По возвращении из лагеря я иногда слышу: «как жалко, что он (о. Дмитрий), так бессмысленно погиб, не подумав, ни о семье, ни о приходе, ни о себе». Для человека, не знающего Христа, простительно такое замечание, но для христианина эти слова звучат кощунственно. Отец Дмитрий, мать Мария, Фондаминский, Юра Скобцов и другие- погибли, как мученики за Веру в Бога, за то что они отдавали себя, свои души другим людям. В том-то и бессмыслица в этом мире, что люди отдают свою жизнь за отвлечённые идеи, иллюзорные призраки, деньги, богатство, а не отдают её Живому Богу. Церковь в этом мире существует и будет существовать, ибо она живёт Кровью Праведника Христа и Кровью Его последователей — мучеников. В нынешнюю безрелигиозную, крайне дехристианизированную эпоху, как раз Церковь и оживляется.
Ибо в ней есть мученики, память о которых так высоко чтилась и чтится Церковью и всем христианским миром.
Перед смертью отец Дмитрий в грязном арестантском халате, бритый наголо, в руке держал открытку, в первый раз выданную для писания близким. Он писать уже сам не мог, но если бы и писал, то только выразил бы свою горячую любовь своей жене, своим маленьким детям (мальчику и девочке). Как ни горячо он их любил, всё же свой путь гибели он избрал по глубокой Вере, любовно и добровольно. Ибо в этом и был его Крест, заповеданный Христом».
А вот что пишет в своей книге «Мать Мария» протоиерей Сергий Гаккель:
«Отца Димитрия допрашивали в продолжение целых четырёх часов. Он не стал оправдываться. Позже, на Лурмель, офицер гестапо Гофман рассказывал, как отцу Димитрию предлагали свободу при условии, что он впредь не будет помогать евреям. Он показал свой наперсный крест с изображением Распятия: “А этого Еврея вы знаете?” Ему ответили ударом по лицу. “Ваш поп сам себя погубил, — заметил Гофман, — он твердит, что если его освободят, он будет поступать так же, как и прежде”».
В лагере смерти, в страшной Доре, о. Димитрий прежде всего отказался от значка, указывавшего, что он — из Франции: с русскими из Советской России обращались ещё хуже, и он хотел всецело разделить страдания своего народа. Он делился своими передачами с голодными заключёнными и погибал, теряя силы. Заключённые просили начальство перевести о. Димитрия на лёгкий труд, потому что он — больной старик, так он выглядел. Но на вопрос, сколько ему лет, он ответил: тридцать девять… О. Димитрий неспособен был говорить неправду. Так неизбежен стал его арест. Так неизбежна стала его смерть.
О. Димитрий умер 9 февраля 1944 г. в концлагере Дора (Бухенвальд), как и Юрий Скобцов (сын матери Марии), депортированный в тот же лагерь.
Ф.Т. Пьянов, Л.Н. Липеровский и глава «Витязей» Н.Ф. Федоров
Съезд РСХД. 1937 год, Париж
Публикация о. Вячеслава Перевезенцева
от 9 февраля 2018 года на www.facebook.com
и
mere-marie.com