Дневник о.Вячеслава Перевезенцева.
Сегодня последний домашний день. Надо собираться в путь. Вообще, я люблю такие сборы в дорогу: думаешь, что с собою взять, какие книги; это потом, вернувшись, поймешь, что опять половину не прочитал…
Мне сейчас немного легче, так как читать по-прежнему сложно, и из бумажных книг я возьму только одну — лекции Мераба Мамардашвили по экзистенциальной философии. Давно ее хотел почитать, экзистенциальная философия и психология всегда меня притягивали, а тут еще и Мамардашвили, мой любимый мыслитель ХХ века.
Я еще скачал себе в дорогу большой объем аудиокниг, это мне точно не осилить все прослушать, хоть и очень хочется.
Есть у меня давняя мечта все-таки прочитать самый большой роман современной мировой литературы — «Красное колесо» А.И. Солженицына.. Пока за многие годы я прочел два из четырех узлов, остановившись на «Октябре 1916». Может быть, в Мюнхене получится дойти до конца, а то стыдно, один из моих любимых писателей — Солженицын, а главную его книгу не прочел. Скачал еще и «В круге первом», который, конечно, читал и не раз, « Дар» Набокова, который уже успел подзабыть, «Данте» Мережковского, исторические романы, которого тоже очень люблю. «Настигнутый радостью», «Мерзейшая мощь», «Пока мы лиц не обрели» любимого К.Льюиса, у которого читал только апологетику и «Нарнию».
«Цитадель» Экзюпери, которую могу читать с любого места по чуть-чуть, как повод для медитации и размышления.
Понятно, что это и за 10 лет трудно усвоить, а у меня, боюсь, лет намного меньше))
Но, впрочем, это последнее, что меня сейчас волнует.
А волнует то, как там все будет в клинике, когда начнется облучение, химия, как я все это буду переносить, смогу ли читать, писать, слушать…
И вот как всегда не случайно, прямо для меня, сегодняшнее евангельское чтение:
Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды?
Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?
Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?
И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, ка́к всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!
Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом.
Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.
Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы. (Мф. 6.25-34).
Не заботьтесь, не тревожьтесь, не волнуйтесь…
А мы заботимся, тревожимся, беспокоимся…
О том, как перестать волноваться и начать жить, хочу сегодня поразмышлять, хотя это, скорее, не будут такие практические рекомендации в стиле поп-психологии, у меня их нет, — а мысли о том, что нам сегодня в принципе не избежать жизни перед лицом неопределенности, и это скорее хорошо, чем плохо. И мысли не мои.
В свое время лет 15 назад мы с Дашей попали на замечательный психологический тренинг, на динамическую группу, которую вел профессор МГУ Дмитрий Алексеевич Леонтьев и его супруга гештальт-терапевт Елена Калитевская.
Были там и другие замечательные психологи, например психолог и учитель из Екатеринбурга Александр Лобок. Собственно, и группа была именно для психологов, а мы в нее попали немного сбоку, хотя я тогда уже учился у Ф. Е. Василюка. Именно Дмитрий Алексеевич заразил меня интересом к экзистенциальной пихологии, таким авторам как Мамардашвили, Франкл, Бьюджентал, Ролло Мэй, Фромм и т. д.
С тех пор я всегда с неизменным интересом слушаю и читаю самого Дмитрия Алексеевича, благо есть что и читать и слушать.
И ниже я предлагаю немного сокращенный вариант его статьи «Вызов неопределенности как основная проблема психологии личности».
Я убежден, что эта тема — умение жить в ситуации неопределенности — очень актуальна сегодня, ибо эта ситуация будет только возрастать. И что это именно то, что заповедовал нам наш Господь, говоря:
«Не заботьтесь о завтрашнем дне».
«Только тот, кто готов ко всему, даже самому загадочному, сможет утвердить живое отношение к другому человеку и исчерпать все возможности своего существования».
Р.М.Рильке
Наше время, в отличие от времени еще совсем недавнего, все больше характеризуется принципом неопределенности, в отличие от принципа детерминированности.
Эта неопределенность, как утверждают современные психологи, является неотъемлемым условием для свободной, продуктивной и счастливой жизни человека.
Леонтьев пишет: «На протяжении XX века мы наблюдаем в науках о человеке разные проявления движения в направлении от понимания мира как прочного, стойкого, предсказуемого, управляемого и детерминированного к пониманию его как в большей своей части неуправляемого, недетерминированного, непредсказуемого, неоднозначного. Это проявляется по меньшей мере в трех ключевых областях: изменение образа человека, изменения образа науки и изменения статуса ценностей».
Как показывает выдающийся методолог естествознания Илья Пригожин, на протяжение ХХ века в корне изменился образ науки. Раньше считалось, что наука описывает стабильные, детерминированные процессы. Однако чем больше наука познавала природу, тем дальше от реальности оказывалась эта картина. Пригожин получил Нобелевскую премию за открытие в неорганической природе особого рода процессов, которые он назвал «бифуркационные процессы». Это процессы не детерминированные полностью, в них возникают точки разрыва детерминации, где процесс может принять разные направления, и конкретное направление, которое процесс примет, ничем не определено. Всеобщая и полная детерминированность материального мира и человеческого поведения оказывается иллюзией. Более того, только в неравновесных системах, описываемых нелинейными уравнениями, имеющих более одного решения, могут возникнуть уникальные, индивидуальные события, с чем имеет место любой психотерапевт и клинический психолог. И именно в таких неравновесных системах, как писал Пригожин, возможно и расширение масштабов самой этой системы, т.е. изменение её отношения к внешнему миру, к внешней среде системы. Другими словами, только в таких системах может происходить подлинное развитие.
С проблемой неопределенности в полной мере столкнулись те поколения россиян, чье формирование пришлось на советские времена, ведь главной их характеристикой была полная определенность, «уверенность в завтрашнем дне». Когда Советский Союз распался, стали возникать разнообразные социально-психологические явления, связанные с нарушением определенности и отсутствием привычки к непредсказуемости жизни. Например, в 1990-е годы нарушился естественный механизм передачи опыта от поколения к поколению, от старших к младшим, потому что опыт старшего поколения внезапно оказался неработающим в резко изменившихся условиях, а дети-подростки гораздо быстрее усваивали новые «правила игры» в неопределенности, в которой ничего не было гарантировано, быстрее и успешнее адаптировались к изменившейся и усложнившейся реальности и стали учить старших, как жить, помогать им адаптироваться и понимать, что происходит. Еще одно проявление того же стремления к определенности заключалось в том, что 17 млн. членов КПСС, насчитывавшихся в последние годы Советского союза, внезапно куда-то подевались, однако обнаружилось еще большее число православных. Социологи видят в этом переключение на другую систему идеологических ориентиров: они могут быть заменены, главное, чтобы люди чувствовали себя спокойно, уверенно. Потребность людей в определенности картины мира сильнее, чем потребность в истинности этой картины или хотя бы в ее правдоподобии.Известно, что во времена социальных катаклизмов, смут и неопределенности резко вырастают обороты индустрии гадалок, астрологов, эзотериков и прочих торговцев определенностью, однозначностью и знанием будущего.
Таким образом, неопределенность является главной, неотъемлемой характеристикой жизни в нашем мире. В нем очень много неопределенности, и она абсолютна, а отрезки определенности — относительны. Это, конечно, напрягает, настораживает, беспокоит и вызывает к жизни стремление защититься от неопределенности. Гераклиту приписывают фразу: «Берегись, чтобы не стало сомненное несомненным». Из этого стремления вытекает много важных психологических следствий, влияющих на деятельность выбора.
Развитие в онтогенезе закономерно начинается с того, что необходимо усвоить достаточно ясную картину мира. Мы должны научиться реальности, понять, в каком мире мы живем, и для этого ребенку нужна как можно более четкая определенность: что на самом деле есть. Это четко видно в структуре сказок, а именно на них и вырастают дети. В сказках все однозначно. В сказках добро и зло четко разведены. Одни свои — другие чужие, добро побеждает, зло отступает — в фольклоре и в детских книгах эта картина максимально однозначна. Литература для более старших читателей начинает включать в себя полутона и неоднозначность. Во взрослой литературе все максимально неоднозначно, зыбко, все основано на игре смыслов, на переливах, на неясности. Правда, существует еще (и в последнее время выдвигается на передний план) особая детская литература для взрослых, у которых сохраняется детская, простая, однозначная картина мира и потребность в схематизмах: справа наши, слева не наши, все остальное — от лукавого; справа хорошее, слева плохое.
Массовая культура полностью поддерживает эту упрощенную, однозначную картину мира, и огромное количество художественной продукции представляет собой варианты такой «сказочной» литературы: боевики для больших мальчиков, любовные романы для больших девочек. По структуре они воспроизводят детскую литературу: никакой неопределенности и неоднозначности, никакой непредсказуемости, сделать все максимально узнаваемым, для того чтобы люди продолжали верить в свою простую и надежную картину мира.
Здесь речь идет о проблеме, которую М.Чиксентмихайи назвал «вызов сложности» современного мира. Он связан с тем, что мир становится все сложнее и сложнее с каждым годом, что ставит перед индивидом проблему, как с такой сложностью справляться, что с этим делать. Вызов сложности можно принять, а можно отвергнуть, уйти от него. Принимая вызов сложности, человек сам старается усложниться, продолжая развиваться всю свою жизнь. В современном мире есть много возможностей развиваться до глубокой старости и смерти, не останавливаясь в этом процессе, но также много возможностей НЕ развиваться, остановиться максимум после достижения совершеннолетия и забыть про дальнейшее усложнение и развитие под лозунгом «не грузиться, не париться», навсегда замереть в состоянии блаженного покоя. Это два противоположных способа реагирования на вызов сложности современного мира, который содержит достаточно возможностей и для одной, и для другой стратегии. Поэтому личностное развитие после достижения совершеннолетия — процесс необязательный, факультативный.
Усложнение современного мира действительно вызывает большое напряжение, неприятные, беспокоящие чувства. Философ и культуролог Михаил Эпштейн, анализируя данную проблему в статье «Информационный взрыв и травма постмодерна», писал, что мир не просто усложняется; усложнение мира настолько ускоряется, что отдельно взятый человек уже не в состоянии за ним угнаться, усвоить общечеловеческий опыт, который растет все быстрее. Разрыв между совокупным опытом всего человечества и индивидуальным опытом каждого отдельного человека, писал Эпштейн, увеличивается по экспоненте. Это часто вызывает у современных людей переживания, напоминающие симптоматику посттравматического стрессового расстройства; Эпштейн называет подобное расстройство «травма постмодерна». Не случайно в образовании на передний план выступают идеи вариативного образования и вероятностного образования. Мы не можем учить детей тому, как мир точно, однозначно устроен, за пределами естественных наук. Важнее готовить их к тому, чтобы жить в мире, где возможно разное. Человек, который готов к неопределенности, неизвестности, будет действовать иначе, чем человек, сориентированный на известное.
Психологическая проблема отношения к неопределенности во многом коренится в том, что само понятие неопределенности трудно вписывается в картину мира большинства людей. Д.Канеман в своих исследованиях, удостоенных Нобелевской премии по экономике и Н. Талеб в своей книге «Черный лебедь», получившей всемирное признание, раскрыли многие механизмы упрощения нами картины реальности, в частности, сведения неопределенности к определенности, сомненного к несомненному, по Гераклиту. «Наш разум — превосходная объяснительная машина, которая способна найти смысл почти в чем угодно, истолковать любой феномен, но совершенно не в состоянии принять мысль о непредсказуемости».
На передний план выступают разные аспекты отношения к будущему. Будущее — это то, чего пока еще нет и не было, и мы не можем знать точно, будет ли, однако постоянно чего-то ожидаем, обычно с высокой степенью субъективной определенности. Тем не менее, всегда есть шанс, что наши ожидания нарушатся, они не обязаны оправдаться. Одним из главных компонентов многих невротических проблем являются излишне жесткие ожидания, чрезмерная степень субъективной определенности, которая превышает объективную предсказуемость. Будущее вообще непредсказуемо, способность знать будущее — атрибут Бога, но никак не смертного человека. Конечно, с той или иной степенью уверенности можно что-то прогнозировать, ожидать, планировать, однако предсказуемость будущего, в том числе наших собственных действий, всегда, мягко говоря, неполная. Это вызывает у нас, смертных, большие проблемы, потому что мы не хотим примириться с непредсказуемостью будущего. Это закономерно порождает специфическую форму психологической защиты: уверенное знание того, что будет.
Признание, что будущее не определено, порождает тревогу, чувство неприятное, которое иметь не хочется, и лучше бы, чтобы его не было. Однако тревога — очень важное приобретение человека, это инструмент взаимодействия с будущим. Тревога показывает нам, что перед нами что-то, чего мы не можем предвидеть. Если мы не станем обращать внимание на сигналы тревоги, будем бороться с обычной, нормальной тревогой, пытаться вытеснять ее из жизни, то она все равно вернется, только еще в более разросшемся виде, и превратится в клиническую, патологическую тревогу.
В русле экзистенциальной философии и психологии тревога, вытекающая из непредсказуемости будущего, давно описана как неотъемлемый атрибут человеческого существования. Все люди смертны, мы не знаем, что будет дальше, знаем только, что непременно умрем, но не знаем, когда, где и при каких обстоятельствах. В результате непредсказуемости будущего возникает естественное человеческое переживание тревоги, которое из жизни не устранить. С тревогой не надо бороться, с ней надо примириться, вести диалог, включать ее в жизнь, потому что тревога помогает нам различать определенность и неопределенность, реальность и иллюзии.
Само определение экзистенциального мировоззрения наиболее точно было бы сформулировать, опираясь на идею неустранимой неопределенности. Суть экзистенциального мировоззрения состоит в отношении к жизни как к тотальной неопределенности, единственным источником внесения в которую определенности выступает сам субъект, при условии, что он не считает свою картину мира априори истинной и вступает в диалог с миром и другими людьми для верификации этой картины.
Различение неопределенного и определенного очень важно для языка. М. Эпштейн в работе, посвященной анализу картины мира на основе частотных словарей, обратил внимание на то, что самым частотным словом в английском языке является — c большим отрывом — определенный артикль the, и во всех языках, в которых есть артикли, определенный артикль — самое частотное слово. Главным измерением картины мира в этих языках выступает, таким образом, различение определенного и неопределенного. Можно предположить, что это различение служит главным измерением человеческого существования. В русском языке, однако, артиклей нет. И не случайно тем, кто мыслит и говорит на русском языке, присуща проблема размытости границ между тем, что ясно, достоверно и определенно, и тем, что неясно, недостоверно и неопределенно. Многие изгибы и виражи нашей истории связаны с неразличением реальности и сказки, идеала, иллюзии, которые ощущались как более достоверные, чем реальность.
Еще одна линия размышлений на эту тему связана с дихотомией предопределенности и непредопределенности. Все в жизни предопределено — или предопределенность неполная. На заре человечества в основном исходили из того, что все в руках богов, все предначертано и все, что будет, уже заранее известно. Но уже даже в Древней Греции появились «герои». В основном, это отпрыски богов по боковой линии (то есть в них течет кровь олимпийских богов), они обладают свободой, и боги не предсказывают им путей; наоборот, герои могут проявить свой норов по отношению даже к богам.
К ХIX веку эстафету утверждать полную предсказуемость и предначертанность от религии приняли естественные науки, оперировавшие понятием материального единства мира, в котором все по определению детерминировано. Однако в науках о человеческом мозге и поведении в последнее время иллюзия тотальной определенности уступает место признанию принципиальной неопределенности и важности становления механизмов взаимодействия с ней. Поведение и психические процессы человека не полностью подчиняются жестким причинно-следственным закономерностям. В них имеется не только необходимое, причинно-обусловленное, но еще и многое, что относится к категории возможного. Необходимое — это то, чего не может не быть, а возможное — это то, что может быть, а может и не быть. Возможность возникает в разрыве детерминации. Понятие возможности связано с понятием неопределенности, неопределенность означает наличие альтернативных возможностей. И наоборот, возможность может появиться только там, где неполная определенность. Мы говорим про возможность, когда что-то в будущем реализуется через наши собственные действия и другим способом реализоваться не может. Когда что-то случается либо не случается вне зависимости от наших собственных действий, мы говорим про вероятность. Задача заключается в том, чтобы мы сами доопределили то, что недоопределено до конца. Самодетерминация заключается в том, что мы сами участвуем в этом процессе определения, детерминизма реального мира. М.К.Мамардашвили метафорически говорил, что мир еще не создан до конца к нашему появлению в нем, не все задано заранее, и каждый человек соучаствует в этом, досоздавая мир.
Современный французский политический философ Ален Бадью вводит очень важное понятие «готовность к событию» как особенность стратегии человека, который готов к ситуации неопределенности. ««Быть готовым к событию» — значит быть в субъективном расположении, позволяющем признать новую возможность. …Готовить событие — значит быть расположенным его принять…. Быть готовым к событию — значит быть в таком состоянии духа, в котором порядок мира, господствующие силы не обладают абсолютным контролем над возможностями». Отсюда вытекает, что неопределенность, помимо неприятных эмоций, содержит в себе важный, позитивный потенциал для человека, который может, выработав в себе адекватную позицию по отношению к неопределенности, ощутить присущие ей позитивные возможности.
Готовность к событию представляет собой, по сути, готовность к неопределенности, или готовность к выбору (последний термин кажется нам наиболее точным). В.П.Зинченко называет готовностью к выбору нефиксированную установку, по Д.Н.Узнадзе, отмечая, что В.А.Лефевр считает такую готовность атрибутом всего живого. Еще раз уточним: речь идет о готовности к разным возможностям, готовности делать и реализовывать здесь и теперь выбор, не предопределенный заранее.
Большинство людей к неопределенности относятся скорее негативно. Клинический анализ проблемы субъективной неопределенности позволил описать пять типов ее переживания, из которых четыре носят негативный характер.
Первый тип — всепоглощающий негативный аффект, содержание которого составляет непереносимая тревога. Второй тип — тоже отрицательные эмоциональные состояния, но доминирует более легкая феноменология: двусмысленность, амбивалентность, многозначность, непредсказуемость, противоречивость, запутанность, сложность. Третий тип характеризуется полной непереносимостью неопределенности как ситуации отсутствия доступа к внутренним ресурсам Я. Результат — крайняя зависимость от социального окружения, конформизм, отказ от собственной системы эталонов, подчинение авторитету, режиму, власти, нивелирование собственного Я. Четвертый тип — маниакальная проекция, опьянение, трансгрессия и хаос, отсутствие всех и всяческих границ, любых сдерживающих нормативов и правил по нарциссически-перфекционистскому типу. И последний тип — это переживания, окрашенные позитивным эмоциональным тоном: любопытство, поисковая надситуативная активность, игра фантазии, порождение новых смыслов, радость, азарт, связанные с удовольствием исследования, и инсайты, приводящие к творческому и осмысленному преобразованию ситуации неопределенности.
Е.Т.Соколова пишет, что «известная толерантность к неопределенности и переносимость амбивалентности могут свидетельствовать о достижении индивидуальной зрелости, константности и целостности Я, способного справляться с … тревогами». «Лучшим способом преодоления неопределенности является признание ее существования».
Отношение к неопределенности как объекту эмпирических исследований.
В целом ряде исследований убедительно показано, что отношение к неопределенности очень важно для характеристики личности в целом. С.Мадди описывает готовность действовать в условиях неопределенности, готовность идти на риск без гарантий успеха как один из главных предикторов устойчивости к стрессам. С его точки зрения, перед каждым человеком в повседневных выборах встает «экзистенциальная дилемма»: выбирается либо неизменность, воспроизведение прошлого, статус-кво, чреватое чувством вины за упущенные возможности, либо неизвестность, новое будущее, несущее в себе риск и чреватое чувством тревоги непредсказуемого. Эти альтернативы не эквивалентны: выбор неизвестности расширяет возможности найти смысл, а выбор неизменности его ограничивает.
Завершая приведенный анализ, мы приходим к выводу о том, что позитивное отношение к неопределенности возможно, и именно оно оказывается наиболее продуктивным для личностного развития и сопротивляемости стрессам. Суть такого отношения в том, чтобы отказаться от детской иллюзии стабильности и однозначности картины мира и вырабатывать более взрослую позицию принятия неопределенности, другой стороной которой выступает обнаружение новых возможностей. Рост толерантности к неопределенности оказался одним из наиболее универсальных следствий работы в экзистенциальных жизнетворческих мастерских. В результате изменения отношения к неопределенности она перестает быть каким-то жупелом, чем-то, чего надо бояться и от чего надо бежать, а начинает приносить людям удовольствие, они становятся способны испытывать от этого положительные эмоции. По сути дела, отношение к неопределенности — такое же, как и к любой другой стихии. Для человека, который плохо плавает, большая вода — ужас, что-то страшное, смертельное. А для человека, который хорошо плавает, это сплошное удовольствие. То же самое обнаруживается и с отношением к высоте: когда М. Чиксентмихайи проводил свои исследования феномена потока на скалолазах, его испытуемые говорили, что на скале все просто, все понятно, все предсказуемо, все зависит от тебя. Никакого страха, ты просто понимаешь, что и как ты должен делать. Переходить улицу на Манхеттене в час пик гораздо опаснее, чем на скале, потому что там могут быть всякие неожиданности.
Неопределенность — это свойство жизни, хотя большинство людей испытывают по отношению к ней широкий спектр отрицательных эмоций — от дискомфорта до паники — и стараются ее в своей жизни минимизировать. Это нормально, это правильно, потому что любая деятельность связана с ограничением неопределенности; любая цель, любой выбор — это превращение неопределенности в частичную определенность. Однако жизнь сама постоянно порождает неопределенность (энтропию). Энтропия — это свойство всего сущего, рост неопределенности, хаоса, а свойство живого — это, наоборот, преобразование энтропии во что-то более упорядоченное, структурированное, т.е. обратный процесс. Принцип жизни самодетерминируемых субъектов — вырабатывать из этой неопределенности частичную определенность, превращать энтропию в негэнтропию, понимая при этом, что неопределенности все равно будет оставаться много.
Неопределенность и определенность не противоречат друг другу, а дополняют друг друга, как Инь и Ян. Если мы хотим иметь контакт с реальностью и понимать, что происходит на самом деле, мы должны принимать неопределенность там, где она есть. Такова диалектика нашей жизни, и в ней содержится немалый потенциал для того, чтобы от этого процесса получать удовольствие.
И последнее, о чем я сейчас подумал. Что такое чудо, на которое мы так все надеемся?
Это действие любви и благодати Божией. Но на языке современной науки чудо можно описать, как попадание в точку бифуркации, когда причинно-обусловленные связи перестают работать.
Сие да будет!
Дневник о. Вячеслава Перевезенцева
от 24 июня 2019 года на www.facebook.com