Размышление над Апокалипсисом

Я хочу поделиться с вами несколькими соображениями. Я служу в городе Черноголовка, под Москвой, и в течение этого года мы с прихожанами, и собственно, это было для всего города, — смотрели фильмы Андрея Тарковского, начиная с первого, а вчера был последний — «Жертвоприношение». Это был просто просмотр, но, как это обычно делается в таких случаях, когда люди вместе собираются, чтобы вместе посмотреть, а затем обсудить, поговорить об увиденном. В течение этого года кто-то впервые, кто-то еще и еще раз, касались творчества этого удивительного мастера, и мне хотелось поговорить о завещании Андрея Тарковского. Под завещанием я понимаю не какой-то его конкретный текст, а именно его творческое завещание.
 
Между Андреем Тарковским и отцом Александром есть формальная связь, про которую, я думаю, вы все хорошо знаете: отец Александр учился в одной школе с Андреем Тарковским, он был несколько младше Тарковского, но они были знакомы. Я знаю, о. Александр очень любил кино, не пропускал и фильмы Андрея Тарковского, размышлял над ними. Наверное, было бы интересно найти в его наследии, где он про это говорит, но этого я точно не знаю. Мне на ум приходит одна статья, которая была в конце 1980-х, кажется, в журнале «Искусство кино», статья, которая была посвящена контакту.
 
Отец Александр цитирует Андрея Тарковского, точнее, он берет образ из его фильма «Солярис», который говорит о том, что когда человек встречается с Богом, с Кем-то, его превосходящим, неведомым ему, то очень важно, что эта встреча — обоюдная, не только человек ищет Бога, но и Бог ищет человека. Выходя навстречу человеку, Бог становится человеком, чтобы эта встреча могла произойти. Образ океана из этого фильма, который хорошо нам знаком, используется для того, чтобы пояснить суть, очень важную в христианстве — интуицию. Мое сообщение называется — «Размышление над Апокалипсисом», потому что, мне показалось очень интересным сравнить то, что думал отец Александр об Апокалипсисе. Речь идет не только о библейской книге, которую, конечно, он прекрасно знал, любил, — в 1992 г. вышло издание книги Апокалипсиса с его комментариями. Под этим словом мы можем подразумевать состояние мира, кризис цивилизации. Об этом отец Александр, конечно, также немало говорил в своих беседах и статьях. Он говорил не только о том, что мы живем в мире, находящемся в таком непростом кризисном, апокалиптическом состоянии, но также о том, чтó мы должны делать, как мы должны реагировать на этот кризис. Я сейчас приведу несколько цитат из того, что отец Александр по этому поводу говорил, и дальше я хочу поделиться с вами тем, как Андрей Тарковский об этом размышлял. Его творчество последних лет, три его фильма — это трилогия, два из них были сделаны им уже заграницей. Они посвящены теме Апокалипсиса и выходу из этой ситуации. Я думаю, он напряженно думал над тем, как спасти мир. Он дает свои ответы, и они интересны, и, как мне представляется, они не расходятся, с тем, что говорил об этом же отец Александр.
 
Я хочу вам зачитать слова отца Александра из лекции, посвященной этой библейской книге, Апокалипсису: «Эта книга — предупреждение всем нам о том, что если человечество будет пренебрегать Заветом Божьим, его ждет жесточайшее возмездие. Но не потому, что Бог будет его наказывать, — это примитивное представление. А потому, что Он создал нравственный миропорядок, в результате которого зло всегда в конце концов будет нести урон. Возмездие приходит — рано или поздно. И добро все равно торжествует. Но человек должен выбирать, с кем он — со светом или с тьмой. Потому что и в личной, и в общественной жизни этот выбор всегда для нас актуален».
 
Мне кажется, этими словами уже многое сказано, Апокалипсис — это не констатация факта, это не вердикт, который выносится, — это предупреждение, на которое человек должен отреагировать. Хочу привести слова Тарковского из его известной беседы об Апокалипсисе, которую он произнес в Лондоне в 1984 г. Но еще несколько цитат из отца Александра. В журнале «Горизонт» (если я не ошибаюсь) была небольшая заметка отца Александра, это был один из первых его текстов, которые появились в печати, когда это стало возможно. Это был предрождественский текст. Статья называлась «Карабах или Вифлеем». Отец Александр в этой небольшой статье дает анализ той ситуации, в которой мы все оказались, причем не отталкиваясь от каких-то своих социальных реалий — время было очень острое, практически конец перестройки. Но о. Александр как бы смотрит с другой стороны, с точки зрения более глобальной, с точки зрения вечности. Это само по себе было очень необычным, потому что тогда все очень было политизировано, все было «заточено» на какие-то события. Когда отец Александр говорит о Карабахе, он сразу оговаривается, что имеет в виду не конкретное место жуткой трагедии, которая разворачивалась на этой земле. Это образ, вообще, вот такого столкновения людей. Он говорит, что любая война — это страшная беда, но самое страшное, здесь я его цитирую, «самая противоестественная война — война гражданская. Недаром ее так страшно изобразил Сальвадор Дали на своем знаменитом полотне. Однако не пора ли, наконец, признать, что мы стали свидетелями мировой гражданской войны всех «детей Адама», терзающей его единое тело?
 
Она не утихает ни в дни боевых действий, ни в дни «мира». Террор и ненависть не знают перемирий. Их подогревает неслыханный рост беззаконий, преступности, наркомании. Кажется, наш век, сломав какую-то преграду, оказался перед лицом разъяренных волн. Это происходит на наших глазах, но началось это не сегодня и даже не вчера.
 
Грозная песнь реквиема о «Дне Гнева» звучит над Землей уже десятки лет. Надо ли напоминать? Буйство нацистов, сталинцев, полпотовцев. (…) Упоенные наукой, гордясь своей властью над стихиями, мы, люди, слишком долго рассчитывали на познание законов природы, от которого ждали мира и счастья. Но этого не произошло. Попав в руки зверя, наделенного рассудком, знание не только не спасло цивилизацию, но и стало ее «мементо мори», ее дамокловым мечом. И повинно здесь не само знание, не разум, данный человеку от Бога, а помраченность духа, оказавшегося бессильным перед стихией зверя».
 
Вот, на самом деле, такие, казалось бы, очевидные слова, но тогда было сложно от кого-либо это услышать. Отец Александр говорит, что те проблемы, перед которыми сейчас мы стоим, — это не просто проблемы сегодняшнего дня, тогда ведь все буквально понимали, где источник зла — вот, сейчас мы изменим правительство, сменим социально-экономический статус — и все будет хорошо, и наступит какая-то новая жизнь, и этого ужаса, который сейчас разверзается на наших глазах, не будет. Отец Александр прекрасно понимал, что ситуация намного сложнее, и то, что так страшно выглядит сегодня, началось уже не сегодня, даже не вчера. «"Карабах" (повторяю — в широком, историко-символическом смысле слова) явился не на пустом месте. Сегодня мы начинаем понимать, что, хотя мир многое приобрел, потерял он еще больше. Наступает время решения и выбора… Между тем мир стоит на распутье, дойдя до последней роковой черты. Она может обозначать закат цивилизации».
 
Этот выбор, понятный для отца Александра, совсем не сводился к каким-то правильным политическим или социальным режимам, все это нужно было делать, и мы все знали, что всегда он откликался на все инициативы, на все усилия людей, которые с ними к нему приходили — кто за благословением, кто за советом, и в культурной области, и даже в политической. Сам он стоял как бы чуть выше, как бы над всем этим. Он прекрасно понимал, что главный вопрос все равно в другом — именно в духовном выборе, чтобы у человека не было иллюзии, что решается все в другой плоскости. И чуть дальше в той же статье, которую я упоминал — «Карабах и Вифлеем» — отец Александр говорит, что и сегодня, и всегда так было. Мы стоим именно на этом распутье: с одной стороны, ужас этого столкновения, когда человек, забывая Бога, духовно заблудившись, начинает уничтожать себя и все вокруг себя, а с другой стороны, нужно сделать выбор, куда идти, куда смотреть — на свет Звезды Вифлеема, а это значит — обращение человека ко Христу. Неслучайно мы Его уже 2000 лет называем Спасителем. Если человек понимает, что он погибает, то нужно искать спасения, а спасение — оно во Христе.
 
Отец Александр Мень пишет: «Церковь всегда учила, что спасение человека от зла, а с ним и всей природы невозможно без активного участия самих людей. Мы — образ и подобие зверя, но в том, что составляет главную нашу сущность, мы — образ и подобие Создателя. Поэтому свобода, наше неотъемлемое свойство, призвана служить преображению зверя, реализации тех чудесных потенций, которые заложены в нас. Но возможно ли это, если человек будет исходить только из самого себя?»
 
Казалось бы, для нас, христиан, очевидные вещи. Этот текст о. Александра был обращен не только к «внутренней» аудитории, к христианам, но он был обращен и к тем, кто только начинал задумываться о вопросах, связанных с верой, духовностью. Он говорит, что мы не просто должны думать о том, чтобы что-то улучшить, сделать что-то хорошее, доброе, — нет, «мы также верим, что эта неодолимая сила Добра коренится не только в природе человека, существа раздвоенного и противоречивого, а питается из того Источника, Который создал, поддерживает и животворит Вселенную. Он ждет нас. Он открыл Себя нам. Теперь наш черед дать Ему ответ». Для него было совершенно очевидно, что только тогда, когда наши добрые усилия, наше желание не допустить катастрофы, которая буквально на наших глазах разворачивается, будут укоренены в нашей связи с Источником всякого Добра — с Богом, со Христом, — то тогда есть надежда. То есть его надежда имеет два основания. Это и Господь, который Один только может помочь, это и усилия человека, его движение навстречу Богу.
 
Почти в то же время, в июле 1984 г., Андрей Тарковский читает в Лондоне лекцию об «Апокалипсисе». Андрей Арсеньевич в своей беседе замечательно и интересно говорил о том, чтó он пытался показать в двух своих последних фильмах — «Ностальгии» и «Жертвоприношении». Во многом он говорил о том же, о чем говорил о. Александр: да, человечество, мир находится в кризисе. Вот как он видел этот кризис: «Мы живем в ошибочном мире. Человек рожден свободным и бесстрашным. Но история наша заключается в желании спрятаться и защититься от природы. Мы общаемся не потому, что нам нравится общаться, не для того, чтобы получать наслаждение от общения, а чтобы не было так страшно. Если наши отношения строятся на таком принципе, то цивилизация наша идет ошибочным путем. Вся технология, весь «технический прогресс», который сопровождает историю, по существу, создает протезы: он удлиняет наши руки, обостряет зрение, позволяет нам передвигаться очень быстро. И это имеет принципиальное значение. Да, сейчас мы передвигаемся в несколько раз быстрее, чем в прошлом веке, но мы не стали от этого счастливее. Наша личность, наша душа вступила в конфликт с обществом. Мы не развиваемся гармонично, наше духовное развитие настолько отстало, что мы уже являемся жертвами лавинного процесса технологического роста. Мы не можем вынырнуть из этого потока, даже если бы и хотели. В результате, когда у человечества появилась потребность в новой энергии, когда оно открыло эту энергию, то нравственно оно оказалось не готово, чтобы использовать ее во благо. Мы как дикари, которые не знают, что делать с электронным микроскопом. Может быть, им забивать гвозди, разрушать стены? Во всяком случае, становится ясно, что мы рабы этой системы, этой машины, ход которой остановить уже невозможно». Я бы мог привести еще какие-то выдержки из этой беседы, но, так или иначе, все они сводятся к тому, что кризис налицо, и Андрей Арсеньевич Тарковский говорит не просто о том, что все плохо, ужасно. Для него «Апокалипсис» — книга библейская, и само понятие библейское, относящееся к христианской культуре. Оно означает не просто желание нас напугать, устрашить, а именно пробудить, призвать к какому-то действию. Что такое Апокалипсис? Как я сказал, на мой взгляд, это образ человеческой души с ее ответственностями и обязанностями. Совершенно ясно, — дальше он ставит вопрос, — «что я должен делать, если я прочел «Откровение»? Совершенно ясно, что я уже не могу быть прежним не просто потому, что изменился, а потому, что мне было сказано: зная то, что я узнал, я обязан измениться». Здесь очень важная тема для всего творчества Тарковского — это тема изменений, поступка, который должен изменить мир. Мир, который погибает. Причем, для него совершенно очевидно, что этот поступок должен быть связан именно с самим человеком, который это осознал, то есть нужно менять не что-то вокруг себя, а менять именно самого себя. Помните, с чего начинается фильм «Жертвоприношение»? — С самого начала, когда титры идут, — это неоконченная картина Леонардо Да Винчи «Приношение волхвов». Эта картина пронизывает весь его фильм, и почему? Тарковский считал, что это приношение даров, которое совершают волхвы, есть некий тупик, потому что они приходят к Богу и приносят Ему в жертву что-то, что у них есть, а Богу нужно принести самого себя. В жертву должен быть принесен сам человек. Он сам должен измениться, а не что-то или кто-то еще. Это было очень важное для него личное откровение. Он много про это говорил, про жертву. Нужно, чтобы человек был готовым на жертвы. О. Александр говорил детям, что такое вера: вера — это любовь, и, конечно же, это так. Но Тарковский говорит, что вера — это жертва. Здесь нет никакого противоречия, потому что любовь не может быть без жертвы, да и жертва без любви — это что-то другое.
 
Я могу пожелать всем еще раз обратиться к последним фильмам Андрея Тарковского, особенно к фильму «Жертвоприношение», потому что там он показывает, казалось бы, абсурдный поступок главного героя, но за этим абсурдным поступком стоит понимание того, что поступок этот должен быть совершен, потому что, если останутся только слова, даже самые правильные, самые замечательные слова, то ничего не изменится, мир спасти можно только поступком, и это поступок должен быть жертвенным, это должна быть жертва, в которой человек меняется сам. Я думаю, здесь можно говорить о некотором отличии того, о чем говорил отец Александр: для него все-таки важно было, что спасти нас может только Господь. Тарковский настаивал, что спасение зависит только от самого человека, он много говорил про веру, про Бога, но он считал, что эти силы находятся внутри человека самого и что если он встанет на путь жертвенного служения, то тогда мир изменится. Это такая особенность Тарковского — он очень долго и мучительно искал Бога, но так, в конце концов, я думаю, и не обрел ясности в своей непростой трагической жизни. Спасибо.

  

Источник:
Христианский журнал для молодых и не только ДОРОГА ВМЕСТЕ