Поучение святителя Димитрия Ростовского в неделю о слепорожденном

Прелюбезные мои слушатели! Велико чудо Христа Спасителя нашего, совершившееся на слепорожденном, и исполнено оно великого удивления. Поелику же все дела Христовы исполнены не только удивления, но и пользы, ибо все творимое Им было на нашу пользу, то поищем какой-либо пользы и в нынешней евангельской истории о прозрении слепорожденного: предложим в нашем рассуждении вышесказанные евангельские слова и истолкуем их вкратце, «Господу споспешествующу и слово утверждающу».
 
«Сотвори брение от плюновения».
 
Сие не дивно для слюны Господней, изшедшей из пречистых уст Его, ибо она имела силу к уврачеванию очей слепорожденного. Дивно же то, что брение, прах, земля, смешанная, соединенная со слюной Господней, получила ту же врачебную силу. Это значит, что чудодейственная благодать Божия если соединится с какой-либо вещью, то и вещи, соединенной с ней, сообщает такое же чудодейственное свойство, которым обладает и сама. Некогда огонь Божественный соединился на Синае с купиной, и купина не сгорала. А почему? Потому, что хворост купины воспринял от того чудесного огня ту дивную силу, чтобы не опалиться огненным пламенем. Соединилась еще Господня благодать и с ветхозаветным ковчегом завета, а вы сами знаете, какую он получил от нее силу и как чудодействовал. Подобным образом и слюна Господня, соединившись с перстью земной, даровала ей такую же чудодейственную силу к уврачеванию слепых очей.
 
Мы же здесь научимся, какое великое значение имеет то, если кто-либо соединится с Богом.
 
Мы удивляемся великим угодникам Божиим, которые, живя в мире сем, сотворили великие чудеса. Они просветили слепых, исправили хромых, многих, стоявших уже у порога смерти, восставили к жизни, исцеляли в людях всякую болезнь и всякую язву и воскресили многих мертвых. Откуда же в них была сила таких чудотворений? Почему? А потому, что они были крепко соединены с Богом, и, притом, так крепко, что разлучить их с Богом не могло ничто, согласно словам апостола: «Кто ны разлучит от любве Христовы? Скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или меч? Ни огонь, ни меч»^{(Рим.8:35)}. О, если бы мы научились соединяться с Богом! Мы тогда просветили бы нашу слепоту душевную, исправили бы нашу сердечную хромоту, избавились бы от наших греховных болезней, возвратились бы от врат адских к райским вратам жизни и от греховной смерти воскресли бы к добродетельной жизни.
 
Чем же и как мы можем соединиться с Богом? Чем? Любовию, согласно написанному: «Пребываяй в любви в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает»^(1Ин.4:16). Как же? А вот как: любить нужно то, что Бог любит, и никогда не любить того, чего Бог не любит; делать то, что Богу угодно, и старательно избегать того, что не угодно Богу; стремиться усердно к тому, о чем Он радуется и что повелевает Он, и никогда не помышлять о том, что Он возбраняет и за что Он гневается. Но что удивительнее всего, так это то, что любовь Божия, будучи сама по себе столь сладкой, превосходя все чувственные и умные сладости (ибо Бог есть весь желание, весь сладость), не скоро кажется сладкой для человеческого сердца, а некоторым она и всегда кажется горькой, и получается то, что один и тот же Бог и сладок, и горек: для одного сладок, а для другого горек. А что это правда, в том мы можем убедиться на примере той книги, которую святой Богослов не читает очами, но съедает зубами.
 
Вот видит святой Богослов в Откровении некоего великого ангела, сходящего с неба; и поставил он ноги свои подобно огненным столпам: одну на земле, другую же на море. В руке своей он имел разогнутую книгу, которую подал Богослову, говоря: «Прийми и снеждь ю»^{(Апок.10:9)}. О, ангел Божий! Не вели Богослову съесть ту небесную книгу; дай, пожалуйста, нам прочесть ее, чтобы мы узнали, что написано в ней, и кое-чему поучились из нее для нашей пользы; или же, пожалуй, устно сообщи нам, что в ней написано!
 
Но не слушает нас ангел: не дает он прочесть книгу, не сообщает и устно, что в ней написано, но настойчиво велит Богослову: «Прийми и снеждь ю». Святой Богослов! Отвечай ангелу: «Никогда я не ел книг, и не для того пишутся книги, чтобы их есть, но для того, чтобы читать. Если я съем книгу, и съем, не прочтя, то какая мне будет польза, когда я не буду знать, что в ней написано?»
 
Молчит святой Богослов. Не прекословит он ангелу, но протягивает руки к той книге, берет, кладет в уста, ест и проглатывает. Скажи же нам, святой Богослов, хоть сие: есть ли какой-либо вкус в той книге, которую ты съел? Горька ли она, или сладка? Здесь Богослов святой отвечает нам, что вкус этой книги и сладкий, и горький. «Снедох ю, – говорит он, – и бысть во устех моих яко мед сладка, во чреве же горька»^{(Апок.10:10)}.
 
Все эти вещи настолько дивны, что ум наш не постигает их, и только толковники Божественного Писания нечто говорят нам о них.
 
Многие под этой книгой разумеют очень многое, но о всем рассказывать подробно нам не позволяет время, ибо слово наше чрезмерно может тогда затянуться. Другие же говорят нечто подходящее для нашей беседы. По их толкованию, сия книга знаменовала собой слова Бога, сошедшего ради любви к людям на землю и желающего любовно жить в душах человеческих. Любимому ученику она дается не для прочтения, ибо Господь уже открыл ему раньше «безвестная и тайная премудрости» Своей: он уже знает, что в ней написано. Дается же она на съедение, как хлеб, ибо слово Божие является хлебом духовным, и как мед, ибо по сладости своей оно выше меда и сотов. Как съеденная пища претворяется в человеческое естество, так и слово Божие, и любовь Божия, как бы отступивши от существа своего, желают быть в человеческом существе, ибо столь премного Бог возлюбил человека, «яко и Сына Своего единороднаго не пощаде»: «Тако возлюби Бог мир»^(Ин.3:16). Под Иоанном же Богословом разумеется не только его одно лицо, но и вся находящаяся на земле церковь Христова, в которой есть и уста, есть и чрево. Праведные люди и угодники Божий – это суть церковные уста, согласно написанному: «Аще кто обратит грешника от заблуждения его, будет яко уста Моя» (ср.Иак.5:19-20). А чрево – кто? Чревом являются грешники, работающие чреву, о которых пишется: «Имже бог чрево, и слава их в студе»^{(Флп.3:19)}.
 
Посмотрим же, кому слово Божие сладко и кому горько. Устам – сладко, а чреву – горько, то есть, добрым – сладко, а злым – горько: они преогорчили Бога. Господь сказал апостолам Андрею и Петру: идите за Мною, «и абие вся оставлыне, по Нем идоста»^(Лк.5:11). Видите, как сладок был для них Господь. Говорил же Христос и богатому юноше: «Продаждь вся и раздаждь нищим, и пришед последствуй Ми; он же отъиде скорбя, бе бо имея стяжания многа»^{(Мф.19:21,22)}. О, чрево! Ненасытное чрево! Не лучше ли тебе иметь в себе Бога, чем много богатства? Но для чрева богатство лучше, чем Бог. Хлопоты и заботы житейские для него слаще сладчайшаго Иисуса. О, блаженные уста, для которых является сладким любезное слово Божие! О, проклятое чрево, для которого Бог – горечь! Знай же всяк, что только любовно можно соединиться с Богом. Постарайся быть устами, а не чревом, и тогда поистине усладишься любовью Божией. При этом еще особенно нужно заботиться о том, чтобы, соединившись однажды с Ним, больше не уходить от Него, но прикрепиться к Нему, как кожа к телу, дабы никогда и никаким образом не отлучаться от Него. Как кожа не может отстать от тела, так и боголюбец не желает отлучиться от Бога. Но увы окаянству нашему! Святых угодников Бо-жиих не отлучили от любви Христовой ни меч, ни огонь; нас же, грешных, отлучает от Христа не огонь, горящий в дровах, но грех, попаляющий все члены наши; не меч, посекающий за Христа, отлучает нас от Христа, но привычки наши греховные удаляют нас от Бога. Всякая страсть наша, к которой мы привыкли и которую любим, особенно содействует отлучению нас от Бога, – больше огня и меча вещественного. Нет нужды, чтобы кто-либо устрашал нас огнем или грозил мечом, чтобы далеко отлучить нас от Бога и огорчить Его; это легко делает с нами одна какая-либо греховная страсть: «Кийждо бо (по апостолу) от своея похоти искушается влеком и прельщаем»^{(Иак.1:14)}. О, грехолюбивый прах! О, земля оледеневшая! О, персть, не имеющая в себе влаги благодати Божией, персть сухая и разметаемая ветром! Ты удаляешься от Бога, зато и Бог удаляется от Тебя, а ты идешь к погибели, согласно написанному: «Удаляющийся от Тебе погибнут»^{(Пс. 72:27)}.
 
Счастливо и блаженно было то брение, которое соединилось со слюною из уст Христовых; но несравненно счастлив и блажен бывает тот человек бренный, который соединяется с Самим Христом. Тогда он бывает уже не болотом, но златом: «Яко злато, – сказано, – искуси его и обрете его достойна Себе»^{(Прем.3:5,6)}. Такой уже не перстный, но небесный, не бренный, но одаренный нетлением. Как та трость, которая соединилась со слюною из уст Христовых, стала уже не перстью, но врачевством для слепого, так и человек, соединенный с Богом, является врачевством не только для своей души, но и для всех других. С таким если кто подружится, поистине просветится душею: «С преподобным бо преподобен будеши»^(Пс.17:26).
 
Мы же обратимся к словам евангельским: «Помаза очи брением слепому».
 
Господь наш, желая не только исцелить телесную слепоту, но уврачевать и душевное зрение, положил человеку брение на очи, чтобы он всегда имел пред очами своими землю, из которой создан, и чтобы не возносился гордым умом до небес, но всегда помнил древнее изречение Господне к праотцам: «Земля еси, и в землю паки пойдеши»^{(Быт.3:19)}. Многие люди в сем мире в своем благополучии забывают, что естество их бренно. Имущие в своих сокровищницах много злата считают себя златыми; богатые сребром считают себя серебряными; имеющие много камней драгоценных считают себя камнем драгоценным; обладающие властью и могуществом считают себя богами, как и тот Ирод, которому народ восклицал: «Голос Божий, а не человеческий!»
 
Итак, Господь, желая исцелить слепого, полагает ему брение на очи и этим как бы говорит: «Слепорожденный! Ты еще не видел от пелен твоих света дневного, не видел зато и суеты мирской. Ныне ты все сие увидишь: будут пред твоими очами злато, серебро и камни драгоценные: не желай их, но имей пред очами сие брение. Увидишь гордость мира сего, не пожелай ее, но помни о брении, помни, что ты прах и пепел. Увидишь ли ты красоту мирских лиц, не позавидуй им, но смотри на землю, из которой ты взят и в которую ты снова превратишься. Заграждай очи твои брением, то есть, памятью о смерти, чтобы не видеть суеты».
 
Люди израильские, вышедшие из Египта, пришли в землю моавитскую, к народу, крайне погрязшему в суете мирской и проводившему свою жизнь во многих мерзостях. Умер там раб Божий Моисей, и по повелению Божию погребли его близ дома Фагорова, то есть, близ капища идола Фагора. Это идол Фагор был у моавитян богом плотской похоти, и в капище его совершались нечистые дела, которыми прельщались и многие из израильтян.
 
Итак, Господь повелел, чтобы Моисеев гроб находился близ Фагорова капища. Сие для того, чтобы он всегда говорил израильтянам, прельщающимся языческим сквернодействием: «Слушайте, люди мои! Не входите в Фагорово капище, не совершайте беззакония. Вот пред очами вашими гроб вашего вождя. Скоро и вы умрете, и тело ваше превратится в прах, а похоть в тление».
 
Здесь заключается наставление и для всякого. Послушай же, человек: если ощутишь в сердце твоем Фа-гора – похотение плотское, греховное, тотчас представь пред очами твоими твою могилу, твой гроб, в котором ты превратишься в прах и пыль, и таким образом ты изгонишь скверного Фагора из сердца твоего, ибо память о смерти, истинная и совершенная, кого не может она исправить? Если бы кто по своим злым делам был подобен даже и самому диаволу, то, представивши пред своими умными очами брение, то есть, память о смерти, он может совершенно исправиться.
 
Нельзя, конечно, не удивляться, и даже очень сильно, тому, что гордый диавольский нрав чрез некоторое время может превратиться в смирение. Но послушайте и внимайте тому, что я говорю: было такое время, когда смирился гордый диавол. Мы знаем, насколько дерзка и бесстыдна гордость его. Она настолько дерзка и бесстыдна, что даже от Самого Сына Божия требовала поклонения себе, говоря: «Пад поклонишимися»^(Мф.4:9). О, гордый диавол! Бог Отец всем ангелам Своим велит кланяться Сыну Его: «И да поклонятся Ему вси ангели Божий»^(Пс.96:7); «О имени Иисусове кланяется всякое колено небесных, и земных, и преисподних»^{(Флп.2:10)}; а ты хочешь, чтобы Сын Божий тебе поклонился. Ну, подожди же немного: тебя кое-что научит смирению.
 
В одно время произошел такой случай, что диавол, требовавший себе поклонения от Сына Божия, сам со смирением поклонился Ему. У святого евангелиста Марка мы читаем следующее: «Пришедшу Иисусу во страну Гадаринскую, срете Его человек в дусе нечисте, иже жилище имеяше во гробех. Той (то есть, дух нечистый в человеке), узрев Иисуса издалеча, тече и поклонися Ему, и, возопив гласом велиим, рече: что мне и Тебе, Иисусе, Сыне Бога Вышняго? Заклинаю Тя Богом, не мучи мене»^{(Мк.5:1-3,6-7)}. О, гордый диавол! Что тебя научило такому смирению? Почему ты ныне кланяешься Тому, у которого ты раньше требовала поклонения себе? Скажи нам причину: почему появилось у тебя такое смирение? Но молчит диавол. Думаю, что, будучи лживым, боится исповедать истину. Толкователи же Божественного Писания говорят, что гордого диавола смирило, укротило и принудило кланяться Сыну Божию то обстоятельство, что он жил в гробах. Так же человек, если, придя в себя, видит пред собою гробы, имеет в уме память о смерти, которой была укрощена даже неукротимая диавольская гордость, то тотчас смиряется и как бы приходит к некоторому исправлению. Вот как сильно и действенно памятование о смерти! Посему-то и Господь наш полагает брение на очи слепому, чтобы научить его как смирению, так и памяти о смерти.
 
«Помаза очи брением слепому».
 
Как во всех Своих делах дивен Господь Бог наш, так дивен Он и в просвещении слепого. Одно лечит совсем другим, противоположным: брением просветляет очи. Брение ведь вредно и для здоровых очей, ибо ослепляет их, а тем более не полезно оно для слепых. Но у Господа нашего не так: Его брение не только не вредит, но даже открывает и просвещает слепорожденному очи. О, слепорожденный! Говори же с благодарностью Господу вместе с Давидом: «Ты просвещаеши светильник мой, Господи Боже мой, просвещаеши тьму мою»^(Пс.17:29), а мы, слушатели, чему научимся из этого? Мы научимся знать, что рабам Божиим или, вернее, работающим Господу своему, даже противоположные вещи много помогают, даже то приносит пользу, что считается вредным: для них даже злое превращается в доброе.
 
Я слышу, что св. Златоуст нынешнего евангельского слепца называет и верным, и послушным Христу, ибо говорит: «Вера слепого проявилась в том, что он не прекословил, не подумал про себя так: ведь брение ослепляет очи, а не просвещает; я много мылся уже в Силоаме и не получал пользы; если бы Христос имел силу, то и Сам исцелил бы меня. Сего не подумал слепец, но просто послушал Христа». Если же слепец был верующим и послушным Христу, то не усумнимся назвать его истинным рабом Божиим и скажем: истинному рабу Божию и противная вещь помогает, и вредное приносит пользу, и кажущееся злым претворяется в добро.
 
Теперь приступим к нашей пользе.
 
Господь наш тем рабам Своим, которых любит, попускает в мире сем многое неприятное, как бы брение на очи, ибо Он сказал ученикам Своим: «В мире скорбь имети будете, восплачетеся вы и возрыдаете, а мир возрадуется; вы же скорбни будете»^{(Ин.16:20,22)}. Разве не неприятно сие, разве не тягостно, не скорбно? Однако же эти самые скорби Он, как бы слюною святых уст Своих, растворяет радостным утешением, говоря: «Но печаль ваша в радость вам будет, и радости вашея никтоже возмет от вас». Вот как неприятное помогает, временно-вредное пользует вечно, злое на земле является причиною небесных благ. Не читаем ли мы в книгах, не слышим ли в повествованиях, не видим ли, как на самом деле происходит, что все случающееся по попущению Божию от мира, плоти и диавола с Божиими рабами: все бедствия, скорби, гонения, оскорбления и даже горькая смерть, – претворяются для них в вечную славу, похвалу, в жизнь бесконечную и в венцы небесные? Не тех ли мы ныне в воинствующей церкви величаем, ублажаем и возносим многими похвалами, которые претерпели на земле горчайшие бедствия? О, как много помогли угодникам Божиим неприятные вещи! А что получили сами сопротивники, вредители и враги? Они приобрели то, что болезнь их обратилась на главу их, и оружия их пронзили их же сердца.
 
Вспомним борьбу Давида с Голиафом^(1Пар.17). Давид от юности своей был рабом Господним, а Голиаф – врагом Богу и народу Божию. Ополчились две страны друг против друга: иноплеменники и народ израильский; и вот вышел из полков иноплеменник сильный муж, весь в крепких бронях и опоясанный мечом. Вышел против него и Давид, но как вышел? Вот мы слышим, что говорит об этом Писание: «И оружия не бе в руце его». Всякий тогда мог сказать Давиду: «Храбрый юноша! На кого ты идешь? С чем идешь? Идешь малый на исполина, безоружный на вооруженного. Разве не видишь большого меча в руках его, который он приготовил для твоей головы? Возвратись же, скройся и выйди после вооруженным так же». Но не слушает Давид. Он пошел, и не медленно, не с боязнью пошел, но быстро. И вот он стал над сим иноплеменником, извлек меч его и обезглавил его. Вот мы видим, что Божьему рабу сопротивная вещь послужила на пользу, что меч, приготовленный и отточенный на Давида, оказался для него полезным оружием на того же врага. Подобно сему и оружия мысленных врагов, направленные на рабов Божиих, оказываются для тех же рабов Господних полезными в одолении и победе над врагами их.
 
Если мы вспомним теперь и исход израилев, то среди многих бывших тогда дивных событий нельзя будет не удивиться и тому замечательному событию, что, пройдя Чермное море, как по суху, они тотчас воевали с Амаликом^(Исх.17). Здесь мы спросим: чем воевали израильтяне с Амаликом? Каким оружием? Где взяли они мечи, копья, стрелы, щиты и брони? Ведь мы не читаем в Писании, чтобы они вышли из Египта с каким-либо оружием, но лишь с выпрошенными у египтян золотыми и серебряными сосудами. Откуда же израильтяне достали оружие на Амалика? Послушаем, что говорит об этом Феодорит: «Египтяне, погнавшиеся за Израилем, вышедшим от них, вооружились против них так, как против своих врагов, и хотели их погубить всех до единого, где бы ни настигли их. И гнались они за ними со всем войском своим. И вот когда израильтяне чудесною силою Божией перешли море по суху, а египтяне потонули в море, и потом море выбросило на сушу их трупы с тем оружием, которое было на них, – тогда израильтяне взяли все это орудие от трупов египетских: все копья, щиты, мечи и прочее, – и с этим оружием воевали против Амалика».
 
Вот мы снова видим, что сопротивные вещи, приготовленные для погибели израильтян, сослужили им такую великую службу, что ими они побеждали даже своих супостатов. О, дивные судьбы Божий! О, неизреченный промысл! Противное, жестокое и скорбное служит рабам Его в помощь, пользу и веселие! Итак, не изнемогай, раб Христов, печалию, когда с тобой случится что-либо противное, ибо скорбь твоя превратится в радость, сопротивное в помощь и горесть в сладость.
 
Но обратимся снова к евангельским словам: «Рече ему Иисус: иди умыйся в купели Силоамстей».
 
Силоамская купель, по словам толкователей, для верующего человека является прообразом то святого крещения, то слез покаяния, то истечения из ребр Христовых крови и воды. Силоамом является святое крещение; в нем и омывается болото первородного греха, и просвещается душевная слепота. Слезы покаяния тоже являются Силоамом, в котором очищаются грехи, совершенные после крещения, согласно словам св. Златоуста: «Согрешил ты, поплакал и омыл грех». Посему-то и св. Лествичник называет слезы покаяния крещением более сильным, чем даже первое, таинственное крещение. Наконец, Силоамом является и источник, проистекший из ребр Христовых, согласно словам святого Андрея Критского, который так воспевает в Великом каноне: «Силоамом да будет ми купель, кровь из ребр Твоих, вкупе и питие, источившее воду оставления, да обоюду очищаюся, помазуяся и пия: яко помазание и питие, Слове, животочная Твоя словеса» (Песнь 4-я).
 
Я удивляюсь еще и тому, зачем Господь, могущий словом или прикосновением исцелить очи слепому, посылает его в купель Силоамскую? Говорят, что, во-первых, для испытания его веры и послушания, для того, чтобы видно было, верует ли он и послушен ли он; во-вторых, для почитания Своего славного пророка Илии, который своею молитвою извел ту Силоамскую воду, и, в-третьих, для того, чтобы чудо сие Божие послужило к вящей славе Бога, ибо тогда все могли видеть, что слепой шел чрез Иерусалим незрячим и с брением на очах, а потом могли видеть его уже прозревшим, ясно все видящим и славящим Бога. Все сии хорошо говорят; я же думаю, что еще для того он был послан Иисусом к Силоаму, чтобы совершил большой труд, идя путем чрез Иерусалим, ибо добрые дела трудом снискиваются и болезнью исправляются; дары Божий даются не даром, но по мере трудов. «Труждающихся и обремененных» Господь призывает к Своему успокоению, а нетрудящимся и ленивцам апостол не велит давать даже и куска хлеба: «Праздный да не яст». Господь ищет в нас трудов наших и только за них Он дарует нам благодать Свою.
 
В Песни песней два любящие лица, Жених и невеста, пришли некогда в разногласие по поводу того, что один из них желал покоя, а другой хотел трудиться. Говорит невеста: «На ложи моем исках, ложе возлюби душа моя», а Жених отвечает: «Аз цвет польный и крин юдольный»^{(Песн.3:1)}. Осязать ложе – это значит искать покоя, идти же в поле, в долину – значит выходить на труд и делание: «Изыде, – сказано, – человек на дело свое и на делание свое до вечера»^{(Пс.103:23)}.
 
О, невеста Христова! Ищи Жениха твоего не на мягком одре, но на терновном и гвоздном, который на кресте! Ищи Его в полях, в долинах, в трудах и делании, где Он посреди земли совершает спасение мира.
 
Выйдем же и мы вне стана к Нему, нося Его поношение. Господь для того посылает слепого к Силоаму, чтобы мы знали, что только трудом и многим потом мы можем достигнуть купели спасения. Аминь.

Источник:
  – www.azbyka.ru/otechnik/