Вчера дочитал «Обитель» Захара Прилепина. Книга лежала у меня несколько лет, купил почти сразу, а вот взяться за чтение никак не мог. И не то, что уж больно автор мне не приятен, хотя что есть, то есть. Как он сам замечательно сказал в своем разговоре с дочерью Эйхманиса, приведенным в конце романа:
«Я очень мало люблю советскую власть. Просто ее особенно не любит тот тип людей, что мне, как правило, отвратителен».
Так вот, и мне не то, что не близки те идеи и ценности, которые пропагандирует сегодня Прилепин и другие идеологи «Русской весны», сколько не приятен именно человеческий тип самих этих пропагандистов.
Впрочем, и то, что мне приходилось читать до этого у Прилепина восторга у меня не вызывало.
И может быть я так бы и не решился взяться за этот роман, тем более такой большой, если бы не летнее посещение Соловков. Побывав на Соловках, пусть и всего пару дней, я все-таки решился «Обитель» прочитать.
Сразу скажу — не жалею. И роман читал с интересом, увлеченно и подумать есть о чем.
Пишу по горячим следам, так что очень тезисно.
Как и полагается авантюрному историческому (ну, или, почти историческому) роману он захватывает, не отпускает, держит в напряжении и т.д… Это все прекрасно и это то, что я очень люблю и то, что для меня очень важно в литературе.
И все же это роман о Соловках, и мне было очень интересно как об этом напишет именно Прилепин, наш «новый Горький», памятуя о том, что про Соловки написал сам «Буревестник революции».
Я понимал, конечно, что задача у Захара Прилепина намного сложнее, чем у Максима Горького. В 29-м г., когда писал свои очерки Горький, посетив Соловки, никто не знал и не мог знать правды о Соловках и потому можно было писать все что угодно, например так:
«Северное солнце благосклонно освещает казармы, дорожки перед ними, посыпанные песком, ряд темно-зеленых елей, клумбы цветов, обложенные дерном»
или
«Больше всего ребят занимал вопрос: переведут ли их в Болшево и получат ли они там „трудовую квалификацию“?»
или
«Старостиха показывает нам комнаты женщин, в комнатах по четыре и по шести кроватей, каждая прибрана „своим“, — свои одеяла, подушки, на стенах — фотографии, открытки, на подоконниках — цветы, впечатления „казенщины“ — нет, на тюрьму все это ничем не похоже, но кажется, что в этих комнатах живут пассажирки с потонувшего корабля».
А описание вида с Секирной горы, вообще просто великолепно. Могу подтвердить, побывав там полгода назад, все так и есть, и зелень, и озера, и серое море.
«Особенно хорошо видишь весь остров с горы Секирной, — огромный пласт густой зелени, и в нее вставлены синеватые зеркала маленьких озер; таких зеркал несколько сот, в их спокойно застывшей, прозрачной воде отражены деревья вершинами вниз, а вокруг распростерлось и дышит серое море».
Теперь про то, что такое Секирная гора во времена Соловецкого лагеря знает каждый, кто хочет знать.
И надо сказать ужас, в буквальном смысле, инфернальность этого зловещего, даже для Соловков места, Прилепин передал великолепно. Вообще, что касается описания лагеря и жизни заключенных в нем с точки зрения нечеловеческих условий, запредельной жестокости, даже с чрезмерными, на мой взгляд, подробностями и деталями в романе предостаточно. В этом автору не откажешь.
Ужас? Ужас. Ад? Ад.
И вот тут, начинается самое интересное. А откуда весь этот ужас? Что это за ад такой?
Если и не главный герой романа, по мнению Д. Быкова, но точно тот, кем любуется автор, начальник лагеря Федор Эйхманис говорит вполне откровенно:
«Пишут ещё, что здесь мучают заключенных… Отчего-то совсем не пишут, что заключённых мучают сами же заключённые. Прорабы, рукрабы, десятники, мастера, коменданты, ротные, нарядчики, завхозы, весь медицинский и культурно-воспита-тельный аппарат, вся контора — все заключённые. Кто вас мучает?… Вы сами себя мучаете лучше любого чекиста!»
Сами себя! А еще нам не раз напомнят, что тюрьма тут, на Соловках, была аж еще с XVII века, при чем тут большевики… А большевики тут и наукой занимаются, и газету выпускают, и театр и оркестр и даже спортсмены есть.
«Потом будут говорить, что здесь был ад. А здесь была жизнь».
Трудно не согласиться с Львом Данилкиным:
«Очень грубо: роман про то, что и начальство не с Луны приехало, и заключенные — продукты российской культуры и истории. Звери все — и палачи, и жертвы; легкость обмена ролями свидетельствует о внутреннем родстве. Но только не потому что и те и те — «рабы», как брешут про них, а потому что готовы ад устроить другим — лишь бы спасти и спастись».
Если представить, что это роман читает человек, который не имеет ни малейшего представления о нашей истории. Что там случилось в 17- м, какие такие большевики, враги революции, новый мир и т.д.? Какое бы у него сложилось впечатление, что собственно происходит?
Одни люди, потерявшие человеческий облик, издеваются над другими, которые облик этот тоже утратили. Все просто пытаются выжить, потому что случилось стихийное бедствие, страшное, но тупое, бессмысленное стихийное бедствие… Кто может выжить? Ну, например крысы, они очень живучи, могут огрызаться и мстить, они сильны и злы, неприхотливы и хитры.
В конце романа Артем, главный герой повествования, обращается именно к крысе, а не к тем священникам, которых не может не уважать:
«Научи меня жить, крыса».
А почему же не к ним, не к священникам?
А потому что Бога нет, уверен Артем, убивший в припадке гнева, оскорбившись за мать, отца, которого очень любил.
«Бог отец. А я отца убил. Нет мне теперь никакого Бога».
И что тогда остается? «Злосмрадие в тебе — душа гниет», — говорит ему отец Зиновий.
Но если веры нет, то может быть есть любовь? Любви в романе посвящено много места и казалось она, и правда, может спасти, но только казалось. Да, и была ли любовь? Может это все только похоть у одного и жажда мщения и обида у другой?
Какой там Солженицын с его духовными исканиями, муками совести, с «неомутненным, непродрогнувшим, неискаженным — изображением вечности, зароненным каждому»…
Муки есть, жертвы есть, а совести нет, а значит и виноватых нет. Стихийное бедствие. Бывает. В России часто бывает, климат такой. И Бога нет, точнее, Он есть, но Ему в нашем климате места нет.
«В России человеку себя не жалко: это главная его черта.
В России все Господне попущение. Ему здесь нечем заняться. Едва Он, утомленный и яростный, карающую руку вознеся, обернется к нам, вдруг сразу видит: а вот мы сами уже, мы сами — ребра наружу, кишки навыпуск, открытый перелом уральского хребта, голова раздавлена, потому, что осталось от лица, ползает бесчисленный гнус».
Это уже от автора. Это собственное и есть самое главное, что мы должны понять про себя и про свою историю читая большую книгу «Обитель» большого русского писателя Захара Прилепина.
А еще, я где-то встречал мысль, что «Обитель» это не только большой роман, но и большой проект. Ну, уж, не знаю чей… «Изборского клуба»?
Знаю точно, что этот проект противоположен проекту другого русского писателя и патриота — А.И. Солженицына. В каком-то смысле ведь и творчество А.И.Солженицына можно назвать проектом. Проектом освобождения России от лжи, от «советского морока», от безбожия и рабства, от двойных стандартов и трусости.
Как замечательно говорил об этом прот. Александр Шмеман:
«Внешне творчество Солженицына наводнено рабами. Рабы — Володин, Герасимович, Костоглотов, Иван Денисович, — рабы, изнуренные «ношей крестной». Но вот, все творчество Солженицына о том, что эти рабы — свободны, — той свободой, которой у них никто отнять не может. Свобода — на шарашке, а страшное рабство и одиночество — в ночном кабинете Сталина и в бесчисленных кабинетах бесчисленных аппаратчиков.
Поэтому ко всему творчеству Солженицына хочется поставить один всеобъемлющий эпиграф — слова Христа: «В мире печальны будете, но мужайтесь: Я победил мир»(Ин.16:33)».
Последние слова «Обители» вполне могли бы сойти за эпиграф:
«Человек темен и страшен, но мир человечен и тепел».
Прекрасное определение язычества. Разве нет?
Два проекта, два видения человека, нашей истории и… неизбежно, нашего будущего.
P.S.: Да, с нетерпением жду выхода сериала по этому роману. Режиссер А.Велединский, продюсер В. Тодоровский, не сомневаюсь, это будет очень интересно. Уже снимают!
Публикация о. Вячеслава Перевезенцева
от 15 декабря 2018 года на www.facebook.com