Посмотрели на днях «Двое на качелях» в Современнике. Спектакль не просто старый, а старомодный, как собственно и эта история про два одиночества, внезапно встретившихся, мгновенно полюбивших и с неизбежностью расставшихся.
Собственно про сам спектакль я писать не буду. Чулпан Хаматова — обыкновенный гений и роль эта очень для нее, Кирилл Сафонов, с которым я совсем не знаком, тоже был очень органичен, такой большой мужчина, с большим самомнением и очень не уверенный в себе. Единственно, что мне показалось, что Чулпан играла не много уставшей, то ли от этой роли, то ли по какой другой причине, но играла все равно великолепно.
А вот про эту историю я хотел бы пару слов написать. Кому-то она кажется высосанной из пальца, не естественной, так, мол, не бывает, кому-то наоборот, банальной и обыкновенной. Спорить бесполезно. Сколько копий, в свое время, было сломано мной в баталиях вокруг «Солнечного удара» Бунина. Обыкновенный адюльтер, пошлая история о случайной и мимолетной любовной интрижке, не более того. И ведь не поспоришь особо.
А по мне так этот, лучший на мой взгляд, рассказ Бунина именно о Любви. О Любви, как ее понимал Бунин, и здесь мы вправе сказать, что он ничего в ней не понимал. О Любви, у которой на самом деле нет причин, хотя многим они кажутся очевидны, что в рассказе Бунина, что в пьесе Гибсона. О Любви, как о «большом взрыве», из которого, конечно, рождается новая Вселенная, но этой Вселенной нет места на земле, она не от мира сего. И потому, это одновременно и Дар и Наказание и Прозрение и Ослепление. Признак Любви по Бунину очень прост, если она к тебе прикоснулась, ты не можешь остаться прежним, она делает тебя другим.
«Всё было хорошо, во всём было безмерное счастье, великая радость; даже в этом зное и во всех базарных запахах, во всём этом незнакомом городишке и в этой старой уездной гостинице была она, эта радость, а вместе с тем сердце просто разрывалось на части. Куда идти? Что делать?»
Бунин однажды писал в своем дневнике: «И опять, опять такая несказанно — сладкая грусть от того вечного обмана еще одной весны, надежд и любви ко всему миру, что хочется со слезами благодарности поцеловать землю. Господи, Господи, за что так мучаешь нас».
Помните. Чем кончается рассказ Бунина?
«Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять.
лет».
Согласитесь, кто видел, что в финале спектакля, где героиня Чулпан Хаматовой сидит обнявши телефон и думает, думает, думает… она напоминает не только героинь Джульеты Мазины, но и этого бунинского поручика.
Впрочем, и начало этой истории тоже во многом очень бунинское, если вспомнить, как много в ней играет… запах.
Конечно, пьеса Гибсона, как и постановка Современника, могут дать пищу для очень серьезных и очень долгих разговоров о самом главном.
Могут ли, нет не встретится, а остаться рядом, человек живущий строго по законам, все взвешивающий, предпологающий, планирующий (Джерри) и доверчивая чудачка, живущая сердцем (Гитель), адвокат и танцовщица?
Зачем идти на встречу человеку, который явно тебя использует, про которого ты точно знаешь, что отогревшись он сбежит к своей жене? «Ты на мне никогда не женишься, Джерри», -говорит Гитель. «Ты большая коробка шоколада, за которую я плачу десять долларов, а получаю только целлофановую обертку! Ты обсчитываешь людей, ты мошенник, Джерри!» Она все понимает, она легкомысленная, но совсем не глупая женщина, ей уже не 15 лет. Что это — мазохизм? Или романтизм, а вдруг в этот раз все получится? Или это своего рода фатализм, неизбежная расплата за возможность жить в согласии со свои сердцем? А может это то, о чем писал Т. Драйзер:» Любопытная черта беззащитных натур: они — как для мух горшок с медом, им никогда ничего не дают, но берут у них много»?
А может быть, это просто банальная история о том, что как говорят французы: «В любви всегда один целует, а другой только подставляет щеку»?
«Все эти месяцы, детеныш, я тебе повторял одно и то же: ты живешь неправильно. Я хотел переделать тебя. Теперь я скажу тебе другое — ты даже не знаешь, как правильно ты живешь. Ты — дар. Дар с небес. Таких, как ты, на свете очень мало, — Бог, изредка сжалившись над множеством несчастных дураков, создает для них одну такую, Гитель. И для меня в том числе». Разве это не признание в любви?
А эти слова? «Любовь — это всегда вместе, неразрывно, день за днем, год за годом… Любовь — это видеть глазами другого. Она любит мосты, и ни на один здешний мост я не мог смотреть без боли, потому что ее глаза это не видят. И еще сотни таких вещей, на каждом шагу. Не просто друг, в чем-то даже смертельный мой враг, но жена, и срослась со мной». Но сказаны они о другой женщине и это разве не глубочайшие слова о любви?
Так была ли любовь? И если, да, то к кому? Каждый решает сам…
И что касается названия пьесы — «Двое на качелях». Прозрачная метафора любви, отношений, жизни. И мне вспомнилась другая метафора любви, которую приводит Михаил Эпштейн в своей книге «Sola Amore» отталкиваясь от бунинской метафоры «Солнечного удара»:
«Мне чудится другая метафора, столь же опасная, но не безысходная. Ее нет даже в самом полном словаре метафор: «мост», точнее «танцующий мост». Двое с разных сторон вступают на мост, идут навстречу друг другу. Чтобы, поравнявшись, вежливо кивнуть и разойтись. Но вдруг от резонанса мост начинает раскачиваться у них под ногами. И чем ближе они к середине, тем сильнее качка, которая бросает их друг к другу, потому что только так, крепко прижавшись, они могут удержаться на этом мосту. А пляшет он потому, что они, сами того не ведая, его раскачали. В них живет общий ритм, передающийся этому мосту, а от моста возвращающийся к ним обратно с умноженной силой. Оказывается, мост — это не просто переправа, это способ выявить то, что живет в идущих; и если их пронизывает невидимый ритм, то мост делает его видимым, осязаемым, сотрясающим.
Хочется добавить: танцующий и поющий мост, потому что тот же ритм, который его раскачивает, звучит в воздухе, в словах, в мыслях, озвучивает всё вокруг, и оно тоже начинает приплясывать и подпевать в такт мосту. На пляшущем мосту очень трудно устоять, а внизу — глубокие воды, кружится голова… Двоим остается только крепче держаться друг за друга, чтобы пересилить это мостотрясение, которое от них же исходит и их же раскачивает».
Двоим остается только крепче держаться друг за друга. Как точно сказано. Крепче держаться… или разбежаться, чтобы не кружилась голова.
Публикация о. Вячеслава Перевезенцева
от 13 декабря 2017 года на www.facebook.com