«Кризис веры — что делать?»

«Кризис веры — что делать?»
Светлый вечер с протоиереем Вячеславом Перевезенцевым.
(14.05.2019 | 20:00).
Радио «ВЕРА» — Светлое радио онлайн (Москва 100.9 FM)
radiovera.ru
Протоиерей Вячеслав Перевезенцев

В гостях на Радио «ВЕРА» был настоятель храма святителя Николая Чудотворца в селе Макарово Московской области протоиерей Вячеслав Перевезенцев.
 
Говорили о том, почему иногда прихожане и даже священники уходят из Церкви, можно ли сказать, что причиной становится выгорание и как избежать таких ситуаций.
 
Ведущие: Алла Митрофанова и Алексей Пичугин.

Часть первая:

Часть вторая:

 
Скачать MP3 файл: первую часть и/или вторую часть передачи.

Источник: «Радио ВЕРА»

Алексей Пичугин:
 
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! «Светлый вечер» на светлом радио. Приветствуем вас мы — Алла Митрофанова…
 
Алла Митрофанова:
 
— … Алексей Пичугин.
 
Алексей Пичугин:
 
— С удовольствием представляем вам нашего гостя. Сегодня, этот светлый вечер, ближайший час вместе с нами и с вами проведёт протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма Святителя Николая в деревне Макарово, неподалёку от Черноголовки. Отец Вячеслав, здравствуйте!
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Добрый вечер!
 
Алексей Пичугин:
 
— Сегодня мы с Вами решили поговорить на достаточно сложную тему — это «выгорание» человека, который уже находится в храме, в Церкви, пришёл к вере. Как это бывает, периодически… я, так, сужу по разным людям… какие-то примеры перед глазами… совершенно по-разному люди — уходят.
 
Уходят ли совсем, иногда это временный отход, иногда это просто такое охладевание, но понятно, что человек, когда приходит в Церковь, и ему открывается новый, огромный, а, самое главное, что доселе абсолютно неведомый мир… сколько людей, я знаю, которые осознанно приходили в Церковь, для них, действительно, всё внове было, и многие вещи в их жизни, которые до этого были достаточно привычными, обретали другой смысл — новый смысл.
 
Иногда мы как-то по-доброму иронизируем над этими людьми, рады за них, иногда это приобретает достаточно необычные формы, но часто бывает так, что вот за этим первым таким… ярким, красочным воскресным утром наступает достаточно серый день, и у человека краски ослабевают, и он — или уходит из Церкви, или оскудевает в вере, или с ним происходит всё то, что мы сейчас… вот… называем этим модным словом «выгорание».
 
Я не знаю, отец Вячеслав… я уверен, что за Вашу многолетнюю пастырскую практику, Вы встречали очень много таких людей. Причём, не только, наверное, среди мирян, но и среди священников — чего уж греха таить, такое происходит со всеми… вернее… такое может произойти с каждым.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Вы знаете, я соглашусь с Вами, что это — серьёзная, реальная проблема, которая, на самом деле — ну, мы, понятно, говорим про своё, мы говорим про Церковь — но, в общем-то, термин-то это такой, который касается многих сторон жизни. Есть профессиональное «выгорание», которое случается и с учителями, с врачами, с людьми, которые занимаются серьёзной и очень напряжённой работой. Бывает «выгорание» в семье. И, на самом деле, механизмы некие такие вот, которые могли бы проследить, как-то исследовать — они, примерно, одни и те же. И, я не знаю точно, но я думаю, что есть, собственно, наверное, и люди — профессиональные психологи, которые, в общем-то, занимаются именно вот этой проблемой — и консультации, и помощи — и, наверняка, есть какие-то труды серьёзные, научные, которые пытались исследовать этот феномен «выгорания» — точно, есть.
 
И мы немножко будем, наверное, сейчас с вами говорить, всё-таки, о другом. Ну, просто, хотя бы, потому, что я не являюсь таким вот профессиональным специалистом-психологом, который мог бы с вами поделиться тем, что наука, к сегодняшнему дню, по этому поводу поняла, выработала.
 
Когда мы говорим на такие темы — на темы веры, любви, в любом случае, за этим стоит некий реальный опыт того или иного человека. И говорить об этом, наверное, лучше всего, было бы изнутри своего опыта. То есть, наверное, если бы на моём месте здесь присутствовал человек, который сам прошёл подобный путь, к этому как-то сам лично прикоснулся — вот, такого «загорания», «остывания», «выгорания» — это был бы совершенно отдельный разговор, и, на самом деле, очень важный. Потому, что это было бы не какое-то теоретизирование по поводу, а вот — изнутри какой-то своей боли, своей беды, и того, как, может быть, человек смог справиться с этой болью, и выбраться из этой ямы, в которой он оказался.
 
Я могу сказать — не могу сказать, что «к сожалению», а, как раз, к радости — что в моей жизни, более, чем уже 30-летней в Церкви, и пастырской… вот… в следующем году, собственно, будет 30 лет, как я стал священником — я ничего подобного не испытывал. У меня не было какого-то такого прям серьёзного… серьёзной ситуации, переживания, о котором я бы мог сказать — да, вот, что-то такое… руки совсем опустились, куда-то всё ушло, вера остыла.
 
И даже, Алексей, я могу сказать, что и среди моих знакомых, в общем, не так много людей… вот, священников — я точно не знаю, хотя у меня очень много знакомых священников, и я знаю, что они есть — священники, с проблемой, которую мы сейчас здесь обозначили. А среди прихожан, или близких людей, конечно, такие люди бывают, и с многими мне приходится разговаривать, и как-то в эту проблему входить, вникать — здесь какой-то опыт есть.
 
И — первое, что я хочу сказать, и, может быть, говорю вот людям, которые оказались в такой ситуации, что — так бывает.
 
Понимаете, очень часто бывает, когда человек вдруг осознаёт, что… что-то он потерял, что-то ушло… вот, уже нету вот этой радости, этого какого-то ощущения праздника, вдохновения, которое он испытывал, когда он пришёл в Церковь, и, может быть, даже годы, после того, как он впервые переступил порог этого храма… Конечно же, человек оказывается в ситуации такого ужаса, и не только того, что вот — утрачено что-то дорогое и ценное, сколько и от ощущения какой-то — вины. Потому, что мы прекрасно понимаем, что неверие, или маловерие — это есть грех, это есть то, в чём мы каемся, то, что вот… как-то… ну, не должно… Мы — верующие, мы должны верить, мы должны любить! И человек вот это ощущает, как… это… такое вот… чувство такой вины, и, может быть, часто поэтому не сразу приходит к священнику, а, может быть, и, вообще, не приходит, а так, потихонечку, как-то пытается сам справиться, и, в общем, к сожалению, плохо с этим справляется.
 
И вот, когда, всё-таки, такой человек доходит до меня — такие случаи были — первое, что я хочу сказать — я хочу успокоить: «Дорогой, да — это трудная ситуация, в которой ты сейчас оказался, непростая ситуация, но — так бывает. По одной простой причине, что вера — это что-то очень живое. А живое — это то, что меняется».
 
Вера — это наше усилие по отношению к Богу, усилие, в котором мы выбираем свой путь, мы выбираем, в конце концов, себя. Усилие, которое совершается, на самом деле, не только тогда, когда мы вдруг осознали, что мы православные христиане, и решили принять Крещение, или… там… встать, может быть, на путь священства — такие, как бы, «реперные» точки — они всегда очень важны, но это усилие — постоянное. Мы постоянно, как бы, находимся вот в этом напряжении, когда наша душа обращается к Богу, к Небу, ко Христу, и вот, если этого усилия нету, то тогда… вот… что-то начинает… ну… ломаться.
 
Но это — живое, и живое — меняется. И человек так устроен, в принципе, и каждый из нас это прекрасно знает, что его… я даже сейчас говорю не об эмоциях, не о чувствах, а о чём-то, что, может быть, глубже вот этого эмоционального пласта — то, что… ну… что ли… стоит за теми или иными эмоциями, то, за что мы, правда, выбираем, что… как бы… более для нас… что ли… серьёзно, какое-то некое сердечное вот это вот усилие. Оно — не всегда одинаковое.
 
Это бывает в дружбе. Вот, люди вдруг не могут друг на друга наглядеться, им так интересно, а потом — как-то всё становится тише, не так, что ли, ярко. Это бывает в любви — про это и говорить-то даже не надо, все это прекрасно понимают… вот… ситуация влюблённости…
 
Алла Митрофанова:
 
— И в отношениях с Господом Богом — то же самое?
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— То же самое бывает, конечно!
 
Алла Митрофанова:
 
— То есть, сначала не можешь наглядеться, нарадоваться…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Потому, что так устроена природа человека, понимаете? Она… мы не можем, как бы, настроить себя на одну волну, как в приёмнике. Знаете, там… сколько… 100.9 — настроили, и, если у вас нормальный приёмник, в какой момент вы ни нажали на свою кнопочку, у вас будет — 100.9, вы слушаете светлое радио, прекрасно, и ничего у вас не собьётся — вот, так нам бы хотелось! Зафиксировать вдруг какую-то такую волну — веры, любви — найти эту кнопочку где-то у себя в голове, в сердце, и я не знаю, в каком ещё месте, и постоянно, так сказать, её нажимать. Так не получится. Не получится!
 
Так будет тогда, когда, на самом деле, у нас будет не совсем вера, когда мы или до неё не дошли, или эта вера во что-то уже успела — за эти годы наши в Церкви — во что-то мимикрировать, то есть — во что-то превратиться.
 
Алла Митрофанова:
 
— В привычку?
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— В привычку, в идеологию… понимаете? В способ жизни, где, как бы… всё так… нормально…
 
Алексей Пичугин:
 
— В профессию.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— В профессию — много чего есть, где… как бы… мы видим, мы получаем от этого определённые бонусы, конечно…
 
Алла Митрофанова:
 
— А можно поподробнее, отец Вячеслав? Где граница между верой и привычкой, между верой и идеологией?
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Вот… её нету здесь — такой, прям, границы… знаете… где мы бы вам вот… так сказать, сказали чётко. Потому, что эти понятия — они пересекаются, они пересекаются в нашем… таком… теоретическом дискурсе, они пересекаются в жизненном опыте человека — нельзя это расчленить. Как вы, например, никогда не расчлените даже в человеке душу, дух и тело — там тоже всё, на самом деле, всё вместе — одно без другого… так сказать… не бывает.
 
И, когда мы говорим о вере, я ещё раз повторю — для меня это важный принцип, важная характеристика — это всегда выбор, это всегда личный выбор, это всегда личная какая-то связь, это — отношения. Это не знание о Боге, как часто люди думают: «А я верю в Бога потому, что мне в Воскресной школе… или, может быть, где-то ещё… объяснили, что Бог есть, и я… как-то вот… да — Бог есть», — мы знаем, что есть Бог. Прекрасно! Это — хорошее знание. Может быть, скоро будут об этом нашим детям в школах рассказывать, какой-нибудь урок будет, где будут говорить, что есть Бог. Но это — не про веру.
 
Потому, что вера — это не знание о Боге, или о Христе, это — отношения с Богом.
 
Алла Митрофанова:
 
— Личные.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— А отношения не могут быть не личными. Отношения — это то, что у меня складывается с кем-то, или с чем-то. Оно всегда — личное. Не бывает… там… любви — не личной. Не бывает так. Она — всегда личная. Даже боль у нас — личная. Вот, болит — у меня что-то болит.
 
Это — всегда отношения. То есть, не знание, а отношение — что я делаю с этим знанием. Вера — это тогда, когда то, что я узнал о том, что есть Бог, для меня становится чем-то очень важным, как бы переносится в центр моей жизни.
 
Что это значит? Это значит очень простые вещи. Вот, смотрите.
 
Всё-таки, мы… как бы… не уйдём от этого сравнения. Если человек влюбляется… вот, он жил до того, как влюбился. Есть Вася, есть Оля — замечательно, они могут даже общаться, Вася знает про Олю, он может её описать, знает, чем она занимается, где она живёт, там… может быть… ну, есть Оля. А есть ещё Катя, есть Валя — ну, много ещё есть, про которых он тоже что-то знает.
 
А потом что-то происходит такое с Васей — и это таинственная какая-то история, что с ним вдруг происходит, что вот это знание об Оле становится для него каким-то очень важным. Вот, про Катю знание — не важно, или не очень важно, совсем не важно… а вот про Олю — что-то такое, что он не может… это совсем другое знание. Это знание поселяется где-то в глубине его сердца, и он постоянно обращается к этому знанию. Он, так или иначе, когда стоит перед выбором, что ему делать, куда пойти, может быть, даже — какую книгу открыть, он невольно будет думать: «А как там — Оля? А не рассказать ли потом про это — Оле? А Оле понравится то, что я сделал, или — не понравится?»…
 
Алла Митрофанова:
 
— Это… то же самое — с Богом?
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— То же самое — с Богом. Вера — это именно тогда, когда вот это знание о Христе — оно становится для нас каким-то очень значимым, когда в своих жизненных выборах, поступках — повседневных совершенно — мы, так или иначе… иной раз, не потому, что мы про это думаем: так, надо сейчас вспомнить… да? … о чём-то — а это происходит… ну, вот… так, естественно, в каком-то смысле, рефлекторно. Мы к этому обращаемся потому, что мы про это может… так сказать… не думать. И это вот — вера.
 
И, в этом смысле, идеология, как раз — набор истин, знаний, из которых тоже следуют какие-то принципы, если я что-то знаю… там… да?…
 
Алексей Пичугин:
 
— Схема.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … схема, там… и это — нормально. И когда человек приходит к вере…
 
Алексей Пичугин:
 
— Схема рассыпается.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Нет… Вот я бы что сказал, Лёша: идеология может не уходить, она может оставаться, но идеология — на своём месте, как некий набор мировоззренческих принципов, как набор поведенческих реакций, но, при этом, появляется и вера, которая не вписывается, не охватывается, не сводится вот… к этим стереотипам.
 
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
 
Алла Митрофанова:
 
— Протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма Святителя Николая в селе Макарово, Московской области, близ Черноголовки, проводит с нами этот светлый вечер, и мы говорим о тех кризисах, которые, я думаю, у любого мыслящего человека, хоть немного думающего о своей жизни — так или иначе, всё равно, такие кризисы имеют место. И это абсолютно нормально, когда подобные кризисы происходят и в вере, как сказал нам в первой части нашего разговора отец Вячеслав.
 
Вы знаете, понятно, что для… наверное, кризисов нет там, где всё… вот… по схеме, всё чётко… вот, как… знаете… в алгебре — всё должно сойтись с ответом. А жизнь, как правило, это… если жизнь становится подгоном под ответ, то тогда… ну… это, конечно, уже совсем другая история, и это тоже — большая беда и печаль.
 
А поскольку отношения с Богом — они всегда творческие, то они и не вписываются в какие-то правила и схемы.
 
Отец Вячеслав, может быть, я заблуждаюсь, но, может быть, наша попытка… знаете… как-то всё регламентировать и жить по каким-то правилам, и понимать, что если p, то — q… как там, в логике, да, какие-то вот есть такие задачи… если здесь висит ружьё, то потом оно обязательно выстрелит… и прочая, и прочая… может быть, попытка наша, как раз, отношения с Богом свести вот к таким правилам в итоге… а когда это не работает, то, в итоге, мы получаем разочарование, и это всё и приводит к такому… ну… оскудению, что ли, или к какому-то… ну… такому…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Смотрите, да… Я думаю, что о причинах кризиса имеет смысл поговорить. Мы ещё вернёмся.
 
Но я бы хотел, и мне кажется очень важным… ну… просто, как бы, зафиксировать один очень важный момент.
 
Вы просто произнесли это слово «кризис», и мне кажется оно очень уместно в нашем сегодняшнем разговоре. И — первое, то, о чём мы уже сказали.
 
В любом развитии — говорим ли мы, там, о биологическом развитии, говорим ли мы о личностном каком-то развитии, профессиональном каком-то развитии — всегда, когда есть какое-то развитие, изменение, какой-то путь, на этом пути будут кризисы. И вот, понимаете, если мы ожидаем, что их не будет, тогда не будет и развития.
 
То есть, понимаете, если мы просто думаем, что мы сейчас сядем… не знаю… в какой-нибудь фуникулёр, и он нас куда-то вот доставит до цели…
 
Алла Митрофанова:
 
— В Царствие Небесное…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … не важно… в Царствие Небесное… к тому, что мы будем замечательным писателем или, там, музыкантом, или каким-нибудь инженером — не важно… вот, просто мы что-то такое, так сказать, получили или… не будет. На любом пути, если это путь человеческий, и вот — личностный, творческий, тогда должны быть кризисы.
 
У ребёнка, в его взрослении, есть кризисы — нормативные, то есть — нормальные, от слова «норма», их не избежать! Кризис 3 лет, кризис 7 лет, подростковый кризис, там…
 
В семейной жизни — вам любой семейный психолог скажет — есть кризисы, они — нормативны: рождение ребёнка — одного, второго… взросление детей, там… ну… как бы… это — целый огромный пласт литературы, который всё про это скажет.
 
В профессиональном развитии — не важно, ты — менеджер, или ты — учёный — если ты реально развиваешься, то есть — что-то с тобой происходит — будут кризисы.
 
Первое — это нормально.
 
И — само слово «кризис», греческое слово, которое мы все знаем, «крино» — это суд, судить. Что? Почему кризис важен? Почему плохо, как раз, когда его нету? Потому, что кризис — это возможность что-то понять про себя. Где ты сейчас, всё ли нормально? Суд — это всегда вот такой взгляд: а что сейчас со мной происходит? От чего, может быть, стоит отказаться? А чему, может быть, стоит научиться? А что, может быть, стоит переосмыслить?
 
Кризис в отношениях, бывает… да, бывает такое, и не редко, что кризис может разрушить что-то, когда человек может не выдержать, как бы, плохо прожить этот кризис — неважно, какой, подростковый или ещё какой. Но это — отдельный вопрос, отдельная проблема.
 
Но, в принципе, это то, что нам дано, как, на самом деле, возможность… вот… правда… не умереть, остаться живым.
 
И кризисы веры вот такие вот — я всегда их воспринимаю, как… ну… потому, что, правда — что-то надо иногда сбрасывать. Может быть, эту идеологическую шелуху, может быть, те привычки — то, к чему мы привыкли, когда… как бы… вот эти личные отношения — они уже ушли, а, может быть, их и не было… вы понимаете? Я встречал людей, которые приходят в Церковь, которые уже годами там, и потом вдруг вот это начинает… а у них никогда этого и не было — ощущения какой-то вот этой личной связи…
 
Алла Митрофанова:
 
— Что Бог рядом?
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … да, что Бог рядом… понимаете, как…
 
Мне недавно один священник — ну, просто делился… вот, он так много занимается детьми, Воскресная школа большая, вообще вот… как бы… и вот, он немножко там что-то про это рассказывал, и он говорит: «Я с одним алтарником…» — ну, молодым человеком… да, я понимаю, вопрос такой, может быть, немножко, так сказать, который может… так… в тупик поставить любого человека, но, всё-таки… Вот, он его спросил: «Какие у тебя личные отношения со Христом?» — а он… он не то, что не может ответить, а он — не понимает вопроса. Он ему, там, стал объяснять… ну, вот… вот… примерно, как бы… А он не понимает. Он никогда просто вот… ну… в этих терминах, что ли, не думал.
 
Он — алтарник, он — сын верующих людей, а может быть даже и священника, я не знаю. Вот, он живёт церковной жизнью…
 
Алексей Пичугин:
 
— Кадило подать, почистить его…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … молится, постится, знает про… ну, всё, как бы, у него нормально. А тут ему вдруг — батюшка (!) спрашивает: «А какие у тебя личные отношения со Христом?» — он был в шоке!
 
И тут, говорит, стояла девочка какая-то, восьмилетняя, и он тут же спрашивает её: «Маша, а у тебя какие отношения со Христом?» Она на него посмотрела и говорит: «Я Его люблю». Да? Она не стала думать, как «правильно» ответить, ещё чего-то… но вот, её спросили… ну, да, вот — у неё такие отношения.
 
Алексей Пичугин:
 
— Ну, это такой, достаточно логичный ответ восьмилетнего ребёнка.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Правильно!
 
Алексей Пичугин:
 
— «Будьте, как дети»?
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— «Будьте, как дети»! В том-то и дело!
 
Когда мы не можем этого сказать — искренне сказать, когда вдруг мы теряемся, ища ответ на этот вопрос — это и есть кризис. И это — хорошо!
 
Это не значит, что нужно сказать: «Ладно… слушай, не парься! Надо ещё больше поститься, ещё больше молиться… там… съездить куда-то в монастырь…ну… как-то… вот так… себя держать в руках, мысли эти гнать — это бесы искушают…» — ну, я не знаю, какие могут прийти мысли…
 
Или, всё-таки, прийти и разобраться, с самим собой. Если есть отношения со священником, с духовником — конечно, прекрасно, с ним про это поговорить. Про то, а как мне это обрести… или восстановить, если это было утрачено.
 
Алла Митрофанова:
 
— Вы знаете, есть такая очень важная, как мне кажется, для нашего времени тема. Ведь не случайно же говорят, что если отношения с родителями как-то «не очень» у человека, то ему сложно будет и Господа Бога принять и впустить максимально близко в свою жизнь, осознать Его как безусловный фактор собственной жизни. Есть недоверие к родителям — будет недоверие и к Господу Богу. Есть… там… какие-то проблемы с отцом — допустим, отец себя в какой-то момент, может быть, недостойно повёл, ушёл из семьи, или что-то ещё — а у нас в ХХ веке, который… ну… он просто, по-моему… практически, по 80% людей, живущих на просторах СССР, он — проехался, ХХ век… просто каким-то… я не знаю… катком асфальтовым. Если это не война, то, может быть, это — алкоголь, или что-то ещё… то есть — масса проблем, и, в итоге — у нас очень много неполных семей.
 
Так вот, когда, допустим, растёт сын, или дочь, у которого нету такого — доверительного — контакта с отцом, то очень сложно будет и с Господом Богом эти доверительные отношения выстраивать.
 
И, в общем, тогда не удивительно, откуда кризисы берутся. Потому, что нет вот этих глубинных отношений, их — не возникло. Есть всё время какое-то недоверие, что… меня Господь подведёт, Он меня может наказать, Он меня может… Он со мной может как-то поступить — так, как со мной поступил когда-то мой отец.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Смотрите. С одной стороны, Вы говорите очень правильные вещи, и от этого никуда не убежать. Конечно, в любом случае, верим мы, любим мы — тем опытом, той душой, которая у нас формируется, и, конечно же, формируется, в частности, и в детстве, и в отношениях с самыми главными людьми в нашей жизни — это родители. И никуда от этого не уйти. Это — так.
 
Но, когда мы говорим о вере, я вам могу сказать, что вера, всё-таки, это принципиально нечто сверхъестественное. Это то, что нас приподымает над и нашими привычками… и то, что мы там получили по наследству, и то, что сформировалось в родительской нашей, детской семье — это всегда… как бы… некое преодоление. Вера — это всегда преодоление. И, в частности, преодоление вот этого недоверия, которое, может быть, изначально в нас сидит, преодоление страха, преодоление нелюбви, которой в каждом из нас много есть. Но вера — это всегда, когда я готов встать на этот путь, идти по этому канату.
 
Было бы прекрасно совершенно, и это — совсем другой разговор, когда… Ну, вот, смотрите… человек родился в семье, где любящие родители, его с детства окружала любовь, забота, там, всё… а ещё это была церковная атмосфера, и вот, он вырос… и я, понимаете… я бы, может быть, даже, всё равно, немножко был бы в такой… тревоге за такого человека, за его веру — за того, кто вырос вот в таких вот тепличных условиях. И, казалось бы, да — он привык доверять, и всё… что-то будет здесь немножко не… это вот — какая-то опасная… опасная очень, тонкая, стеклянная такая… хрупкая у него вера. Она может очень сильно, встретившись с реальностью какой-то вот, которая у него в жизни… с тем же предательством, с какой-то сложностью, она просто вот — рушится, разбивается.
 
Иногда люди приходят, и кто-то там им дурное слово, грубое — что ужасно — сказал в храме. И они уже: «О, всё, куда мы… всё, больше не пойдём…» — ну, что это за детский сад такой? Понимаете?
 
Если мы посмотрим на людей… Я бы мог привести, наверное, очень много примеров, но… мне вот приходят… допустим, мои любимые люди, на книгах которых я, во многом, рос и воспитывался. Там, Фёдор Михайлович Достоевский — у него были очень непростые отношения с отцом, очень непростые. Вообще, там травма такая была серьёзная, и всё… и, вообще, очень непростая жизнь, но… опять же, те, кто хорошо знает его жизнь, его биографию, особенно последние его годы…
 
Алла Митрофанова:
 
— Это — преодоление его, да…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … да… когда он говорит о… когда его упрекают, что — вот, он стал кого-то учить, там… он говорит: «Дорогие мои, если б вы знали, через какое горнило сомнений прошла моя осанна!» И многие говорят: «Вот, у него сомнения…» — ну, конечно, сомнения! Но — осанна! У него была эта осанна! И эта вера родилась вот из этого горнила — вот… вот это его преодоление.
 
Сёрен Кьеркегор, замечательный датский философ, у которого были тоже сложнейшие отношения с отцом, труднейшая такая биография — и это же вправду был… ну… главный, что ли, философ веры — в то время, середина XIX века, когда от веры там ничего не осталось уже после Канта и Гегеля, всё… кто… как может верить, тем более — философ? Это совершенно всё невозможно! А он верил. Он был рыцарем веры. И жил так. И это было, опять вот — преодоление того, о чём Вы говорите. Потому, что в его личном опыте, скорее, был опыт недоверия, вот этой травмы, там, и так далее.
 
Алексей Пичугин:
 
— Мы вернёмся через минуту к нашему разговору. Мне бы очень хотелось в начале второй части нашей программы, всё-таки, чуть-чуть обратиться назад и поговорить… вот… мне кажется, мы не закончили разговор о кризисах — именно о кризисах. Тут есть одна важная тема, которую надо прояснить и проговорить.
 
Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин, протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма Святителя Николая в деревне Макарово, Московской области, неподалёку от Черноголовки, в этой студии, и, через минуту, мы снова сюда вернёмся.
 
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
 
Алла Митрофанова:
 
— Ещё раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели!
 
Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова, и, напоминаю, что в гостях у нас протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма Святителя Николая в селе Макарово, Московской области.
 
Мы говорим о «выгорании», о кризисах. И мне кажется очень важной тема, к которой Лёша сейчас хочет вернуться — «выгорание» и кризисы, собственно в той области жизни, которую мы связываем с Господом Богом.
 
Алексей Пичугин:
 
— Если мы вернёмся на бытовой уровень, мы видим — да, действительно, то, о чём Вы говорите: человек в своей жизни проходит через огромное количество кризисов — и на работе, и в личных отношениях, и в дружбе, и в вере.
 
Но ведь у каждого из нас есть примеры… сейчас мы, даже если не будем брать веру, а какие-то очень бытовые вещи… мы видим людей, которые сломались на этом пути.
 
Вы говорите с позиции сильного человека, и человек, который на эту тему рассуждает, человек, который над этим задумывается — ну, я могу назвать навскидку достаточное количество и своих знакомых, и какие-то примеры из своей жизни… ну, это приводить не стоит, но когда… не получается преодолеть этот кризис.
 
Так же — и с верой. Человек, у которого нет опыта преодоления, человек, у которого достаточно сложные взаимоотношения с собой… все же люди разные, и вот — он ломается. Он ломается, и ломается его личная жизнь — сколько разбитых семей… да, вот — кризис! Ни он и ни она не сумели это преодолеть — и разрушилось. Так же рушится и дружба. Так же люди лишаются работы. Так же люди перестают и верить.
 
И вот эта череда кризисов ( или один кризис большой ) — а у человека нет опыта его преодоления, он не знает, что делать, и непонятно, к кому идти. Потому, что все ответы, которые на этом пути даются — они его не устраивают. Или он не видит… он сам запер себя в четыре стены, и не видит двери, хотя, может быть, она совершенно явно… и ему на неё указывают. Но все мы знаем, и все мы часто встречаем такие примеры.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Мы сейчас затронули просто… да… понятно… тему такую… не просто серьёзную, а, в каком-то смысле, тему глобальную — и нашего времени, и века ушедшего ХХ-го…
 
Алексей Пичугин:
 
— Ну, это во все времена…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Во все… но вот оно, как раз, мне кажется, больше встало в полный рост именно в веке ХХ-м — вот такой кризис веры, утраты и… потому, что… ну… условно говоря, архаика, средневековье — она, как раз, и характеризуется тем, что, в общем-то, мы там не очень понимаем, какая у людей личная вера — все ходят строем, как положено, так сказать, живут… ну, и так далее. Хотя, всегда, и даже в эти времена, выделяются вот, как раз, и очень ярко, те, в ком загорается эта личная вера…
 
Алексей Пичугин:
 
— Вот, был Мартин Лютер — раз, и…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … ну, или Франциск Ассизский…
 
Алла Митрофанова:
 
— … преподобный Сергий Радонежский…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … или Серафим Саровский, да. Вот, мы видим в них — вот, у них… они были… вот, они… это всегда так. Потому, что — да… тут… строем в Царство Небесное не войти. Всё равно, нужен вот этот личный прорыв какой-то. Другого пути совершенно нету.
 
Но в ХХ веке происходит, правда, вот этот вот кризис, связанный… мы не будем вдаваться в эти историко-философские причины этого кризиса экзистенциального… вот… вообще, с человеком, но он, во многом, для Церкви очень важен. И мне кажется… смотрите, что здесь важно.
 
Вот, есть у нас такая замечательная святая — преподобная мать Мария Скопцова, преподобная Мария Парижская, которая была совершенно удивительным человеком, и современником вот этого, такого непростого, времени. Дружила с Блоком, Блок посвящал ей свои стихи. Участвовала в каких-то революционных перипетиях в начале века в России. Потом она оказалась в эмиграции, потеряла одну дочь, потом — вторую, потом и сына — уже в конце… вот… И была очень разносторонним человеком, очень талантливым… она писала прекрасно — стихи, и какие-то такие… публицистические эссе. И она много про это рассуждала.
 
И вот, она говорила, что вот здесь очень важно, на самом деле, даже не то, что вот — человек, там, что-то утратил… а вот — чем он горит. Вот, может быть, он и понимает, что он чего-то утратил, да… но он — этого жаждет. Вот, это такой парадокс. Потому, что можно, как бы, и иметь, но — не гореть! И даже, в общем, как бы, этого и не чувствовать. Ну, вот, да — есть вера, ты про это даже, вообще, никак… тебе это ничего не… а может быть, когда человек, и потерявший веру, или до неё не дошедший, до этой веры…
 
Вот, была такая замечательная французская писательница Симона Вейль, которая была… она так и не крестилась — потому, что была еврейкой, и для неё это была непростая история, но как она горела этой верой! Если вы почитаете её письма, её книги…
 
И вот это, на самом деле, очень важно, мне кажется. И это — важно, и я дерзаю так говорить, и… для Бога. Да. Что человек… ну… на что он надеется, к чему он стремится, чего он ищет?
 
И даже бывают истории… вот, например… опять мы в эту тему немножко погрузились… Альбер Камю — атеист, все мы про него знаем… да… философ абсурда. Но ведь, смотрите, одно из его… таких вот… кредо, которым он жил: да никакого смысла нету, нету никаких ценностей в этом мире, в котором мы живём, всё полно абсурда, нет, конечно, никакого Бога… там… ничего этого нету… но я буду жить так, как будто это всё есть! Я буду жить так, как будто этот смысл есть, как будто есть это добро, и есть это зло — я буду ему противостоять! Нету свободы, но я буду жить так, как будто бы… да? Вот, удивительная такая позиция…
 
Алла Митрофанова:
 
— В романе «Чума» это очень чувствуется.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Да! Но это вот его… вот… так сказать… такое… правда, совершенно потрясающее…
 
И… я знал, например, человека… у меня был знакомый, который, будучи в Церкви, как-то отошёл. Отошёл от веры, от Церкви — вот, то, о чём мы говорим: «выгорание», остывание. Как-то он себя уже не чувствовал… ну… что ли… по-настоящему в Церкви искренним.
 
И мы с ним долго разговаривали… он — отошёл. И через какое-то время наша связь пропала. Я не видел его, не знал, что с ним. Ну, понятно, что ушёл… он был хорошим человеком, много чем мог заниматься, очень такой — яркий, талантливый.
 
Через какое-то время я с ним встречаюсь, и он так радостно говорит: «А я — в Церкви!» Я говорю: «А как… как? Что? Кто вдруг тебя… не знаю… переубедил, или какое событие… может…» — всё, конечно, может быть… в человеке какое-то… может быть, беда какая-то вошла, или радость, которая как-то вдруг — раз, и человек опять…
 
Он говорит: «Знаешь, нет… но я думал, чем мне заняться, — ну, ему было чем заняться профессионально, но как-то вот хотелось… вот… что называется — „для души“, — и я стал ходить в детский хоспис…» — помогать там детям, и, вообще, вот в эту волонтёрскую программу он как-то так — вошёл. Не думая совершенно про Бога, про Церковь, про всё, но он — вошёл. «И потихоньку, — он говорит, — я даже не сразу это понял, но вдруг я почувствовал, что — вот Он, Господь, есть! Вот, на самом деле, у меня стала просыпаться вот эта вера, которую, вроде бы, я утратил, вера, которая стала приносить мне какое-то… какую-то радость, появился смысл… всё это пришло — то, что, казалось бы, ушло безвозвратно!» И он вернулся в Церковь, и всё… вот.
 
Потому, что… смотрите… это — очень важные какие-то вещи. Мы говорим: а как вот… ну, что тут делать, как помочь человеку? Нету таких рецептов, чтобы мы могли сказать: «Вот, придите к нам, и мы Вам поможем возродить свою утраченную любовь…»
 
Алла Митрофанова:
 
— Но то, о чём Вы говорите — пример про хоспис — мне кажется, это, как раз… ну… это, конечно, не универсальный рецепт, но один из возможных путей…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Да.
 
Алла Митрофанова:
 
— Это то, что называется, если я не ошибаюсь, «деятельная любовь»…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Да! Это…
 
Алла Митрофанова:
 
— … когда перестаёт быть теорией твоя вера и твои отношения с Господом Богом, и когда ты, может быть, даже и не думая о том, что ты сейчас вот эти отношения пытаешься на практике…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Вот, именно важно, что — не думая. Понимаете?
 
Не потому я пошёл в хоспис, что это — благочестиво, хорошо, и батюшка меня благословил, и вообще…
 
Алла Митрофанова:
 
— … а потому, что — потребность есть.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … да… а просто потому, что — вот, захотелось вот это делать, захотелось прикоснуться к этой боли, и отозваться собою на эту боль. И оказывается — там есть Бог!
 
Понимаете, когда мы устраиваем какие-то вот такие утилитарные отношения с Богом — казалось бы, правильные совершенно: вот, я буду что-то делать, и Бог меня благословит, может быть, там, ещё чего-то… а потом мы удивляемся: а чего это вот… как-то вот… вера уходит, остывает? Да потому, что если это такие отношения — Бог из них будет уходить. Его нельзя купить, Его нельзя… ну… как бы, вот… так сказать… получить вот таким вот способом — нельзя! С Ним можно быть только тогда, когда ты от Него ничего не хочешь!
 
Как недавно даже спросили… мне кажется, на фэйсбуке кто-то у себя задал: «Посоветуйте, что мне сказать человеку, который спрашивает: «Что может мне дать ваша христианская вера?» Нормальный вопрос! «Что может мне дать ваша христианская вера?»
 
Алла Митрофанова:
 
— Потребительский такой подход, да…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— И многие ( кстати, меня очень порадовало ): «Да ничего она не может дать!»
 
Алексей Пичугин:
 
— Ну, почему он потребительский?
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Ну, он — нормальный…
 
Алексей Пичугин:
 
— Он нормальный, да… «А зачем мне?»
 
Когда смотришь изнутри, и у тебя есть твои собственные ответы на этот вопрос…
 
А когда человек — и не собирается… или задумывается: «Ну, а, действительно, для чего мне это нужно? А что мне это даст? У меня вот всё есть: и жена любимая, и машина, и квартира, и дача, и езжу я постоянно на курорты, и дети не болеют, и родители здоровы — чего мне…»
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Мне вспоминается… Знаете, когда в начале 90-х Сергея Сергеевича Аверинцева, собственно, спросили журналисты какие-то именно вот этот же вопрос: «А что ваша Церковь может дать современному обществу?»
 
Все ждали от Церкви, что — вот, это же такой заповедник…
 
Алексей Пичугин:
 
— … сбросив оковы, даст что-то…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … да… заповедник… я не знаю… всего хорошего…
 
Алла Митрофанова:
 
— Ага, против всего плохого…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … вот, плохое всё ушло — значит, сейчас Церковь придёт и одарит нас, советских людей, которые жили в таком ужасе… там… тоталитарном, и так далее, всем вот своим… «Что она может нам дать?» И многие тогда отвечали: «Много может чего дать!» — и это были правильные какие-то ответы.
 
А Сергей Сергеевич Аверинцев сказал очень просто, и, мне кажется, так… единственно правильно. Он сказал: «Да ничего вам Церковь дать не может. Кроме Христа. Если Он вам нужен, вы Его получите в Церкви. Если вам нужно что-то другое, то, скорее всего, вы испытаете разочарование». И это вот, кстати, очень важная такая… так сказать… такой момент, почему происходит иной раз «выгорание».
 
Я когда с людьми такими вот разговариваю, говорю… а мы же иногда это не понимаем. Даже когда мы вступаем в отношения личные какие-то — ну, может быть, ещё не в брак, а вот где-то вот… у семейных психологов есть такое понятие «брачный контракт».
 
Ну, для нас — это что-то такое юридическое, да? На западе, там, придумали брачный контракт, это спасает брак от каких-то излишних искушений… Я сейчас не говорю, что это хорошо, или что это плохо…
 
Алла Митрофанова:
 
— Это — отдельная тема большая.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— У психологов это — про другое. Любые отношения — это всегда некий, условно говоря, контракт.
 
Вот, ты хочешь жить с этим человеком, и для тебя — вот, что-то такое в нём есть, в этом человеке, что для тебя важно. Он — красивый, он — умный, он — богатый, может быть, интересный собеседник — это важно. Мы просто об этом не думаем, а просто: «Как? Я хочу быть с ним ( или с ней ), я люблю…» Но за всякой даже вот этой любовью — стоит вот это. И проблемы многих семей начинаются с того, что «брачный контракт» пересматривается.
 
Ну, условно говоря, там… мужчина, лет 30-ти, женится на девушке 18-летней, и у него, понятно… вот, она такая юная, она смотрит на него прекрасными глазами, во всём готова ему потакать, а он её учит, потому, что он уже много знает, а она готова слушать, всё… И вот, проходит 5-6 лет, и у них — кризис семейный. Но эта девочка-то выросла! Она тоже закончила Университет, она посмотрела жизнь, она уже смотрит на жизнь другими глазами, а он не понимает — у него тот «контракт», что она будет всегда на него смотреть вот так вот, как юная девица на серьёзного, взрослого человека. И из этого выходит беда.
 
Так вот, и когда мы приходим в Церковь, понимаем мы это? Скорее всего, конечно же, не понимаем. Внутренне где-то вот этот «контракт» происходит. Мы чего-то от этого ждём. У нас есть некие ожидания, связанные с нашей жизнью. И, во многом, кризисы серьёзные какие-то наступают тогда, когда мы понимаем, что наши ожидания не исполняются. Об этом, может быть, мы поговорим — потому, что это важно.
 
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
 
Алла Митрофанова:
 
— В программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма Святителя Николая в селе Макарово, Московской области.
 
Отец Вячеслав, а то, что Вы сказали про неоправданные ожидания… может быть, я не права, но мне кажется, что когда мы Богу адресуем свои вопросы, мы не всегда готовы по-настоящему услышать ответ. Мы иногда… нам хочется, чтобы Господь ответил так, как это вписывается в наши представления о жизни, о самих себе, о своём пути, и прочее. Когда мы получаем какой-то другой ответ, нам кажется, что Бог молчит. Или же, может быть, действительно, сейчас не время для ответа. Но, в любом случае, Господь всё время нам как бы расширяет вот эти границы наших преставлений о нас самих, о нашей жизни, о наших горизонтах, и, вообще, о системе координат, в которой мы живём.
 
А у меня такое ощущение, что мы иногда сознательно начинаем это сужать. Потому, что когда границы слишком широкие — ну, это же… как-то страшно жить.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Ну, и… страшно жить, да. И вот это неумение понимать, как, вообще, с нами… на каком языке с нами Бог разговаривает — это, в общем-то, одна из таких вот бед, особенно — неофитов. Потому, что, конечно же, если у нас есть ощущение, что мы чего-то просим, то, собственно, нам должно быть это дано в том виде, как мы просим, да?
 
Есть такая притча — я её часто привожу, потому, что она такая… очень, мне кажется, важная для понимания нашей духовной жизни.
 
Одному человеку снится сон, и в этом сне он идёт по каким-то улочкам восточного городка. Улочки узкие, много там магазинчиков, базарчиков. И он видит вдруг лавку, на которой написано: «У нас всё есть». Он так удивлён, и правда — оттуда какие-то запахи раздаются удивительные, звуки, там… всё.
 
Он открывает дверь этой лавочки, заходит. Там — продавец, прилавок, и правда — чего там только нету! И люди заходят, просят что-то — он даже не слышит, чего они просят — и уходят довольные. Один зашёл, второй, третий… никто не уходит с пустыми руками.
 
И он говорит: «А вот это у вас есть?» Ему говорят: «Да, конечно… у нас всё есть!» И продавец даёт ему маленькое такое зёрнышко.
 
Он очень удивился: «Нет, но я же прошу у Вас…» Он говорит: «Вы знаете, Вы не прочли мелким шрифтом — там написано, выйдите, прочтите: «У нас всё есть, но мы плодами не торгуем. Мы торгуем только семенами».
 
Вот, у Бога всё есть. Всё есть! Но Он не торгует плодами, как нам кажется. Он не даёт нам плоды. Не потому, что Ему жалко. А потому, что Он понимает, как важно нам вырастить, вместе с Ним, этот плод.
 
Он даёт нам семя. Из этого семени мы вырастить ничего не сможем. Без Бога — ничего не будет. Но если мы понимаем, чего мы просим, тогда у нас будет меньше разочарований. Потому, что, конечно…
 
Ну… такая расхожая история, когда — тоже у кого-то из святых отцов, мне кажется, приводится… кажется, у Амвросия Оптинского… не важно у кого. Как он рассказывает, как некая женщина приходит и просит: «Батюшка, научите меня смирению». Он говорит: «Да, конечно!» — благословляет, что-то ей говорит. Она приходит через какое-то время, и говорит: «Батюшка, Вы так всё хорошо, вроде бы, мне благословили, чтобы я была смиренной, а я только вышла от Вас, а моя племянница мне что-то такое сказала…» — ну, и так далее. И он говорит, что она не понимает, что, на самом деле — вот оно, собственно, и происходит это научение смирению. Бог не посылает смирение, Он посылает такие обстоятельства, в которых мы можем научиться смирению — да, это труд непростой, да, за него нужно заплатить, но совсем не тем, чем, нам думается, можно заплатить, а какой-то своей душевной… такой… работой.
 
Или человек говорит: «А, вот у меня вера как-то слаба… Господи, пошли мне сильную веру!» — и потом думает, что вот он проснётся, и у него будет вера такая, что он горами будет двигать. А Господь посылает ему — сомнение, а Господь посылает ему — искушение, а Господь посылает ему — какие-то нестроения в церковной жизни, какие-то статьи, там, про архиереев, или ещё кого-то, и он сидит: «Да что ж такое-то! У меня и так вера слабая, а тут я ещё читаю про такое!» Но это — Господь посылает. Потому, что… ну… через это нужно пройти!
 
В своё время, я помню, когда отца Александра Меня как-то спросили на эту тему — его часто же спрашивали тогда, в конце 80-х, когда он выходил к людям, в большие аудитории: «А как же так, вот, в Церкви… вот… у вас там… все священники с погонами, там… нестроения всякие, там…» — во-первых, он всегда говорил ( мне нравилась очень фраза ): «Вам не нравится Церковь? Ну, придите в неё, и сделайте её другой! Каким будете Вы, такая будет и Церковь». Это очень… ну, а ещё он любил приводить, знаете, такую замечательную притчу — как ни странно, из Бокаччо, из «Декамерона».
 
У Бокаччо есть такая история, где два друга. Один из них — христианин, католик, такой, ревностный, а другой — еврей, некрещёный. И они разговаривают, и тот, естественно, уже много лет пытается его убедить, чтобы он крестился. Он так его любит, и, вообще, не понимает, как он, живя в Италии… ну, как бы… как-то вот… всё никак не может решиться — и так это прекрасно… А тот, в общем: «Нет, нет, нет, нет…»
 
И, в общем, после очередной такой беседы он ему говорит: «Хорошо! Ты меня уговорил. Я согласен креститься. Я пойду к твоему священнику, я совершу Крещение, я стану христианином. Но у меня только одно условие, и оно — непременно». Тот говорит: «Какое? Ну… хорошо, да — любое условие, конечно!» — «Я должен уехать на месяц в Авиньон». Авиньон, если помните, это город на юге Франции, где были разные папы… в общем, там была папская… такая… резиденция…
 
Алла Митрофанова:
 
— До сих пор дворец остался.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … параллельная Ватикану. Так вот… «Я уеду в Авиньон, и поживу там месяц».
 
Этот друг, который был истинным католиком, прекрасно понимал, что он там может увидеть в Авиньоне…
 
Алла Митрофанова:
 
— Параллельного папу, незаконного.
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Там ещё папа-женщина была в это время… Он ему, естественно, говорит: «Куда хочешь езжай, только не надо… Давай, вот, мы тебя свозим в Монтекассино, например, к Бенедикту Нурсийскому, там… ну… много есть мест, где ты можешь подготовиться к Крещению. Не надо в Авиньон!» Он говорит: «Нет, я хочу в Авиньон!»
 
Ну, понятно, что его уговорить было невозможно. Они расстались.
 
Через месяц встречаются. Католик был, конечно, уверен, что… ну, понятно… он ему сейчас такое расскажет…
 
Алла Митрофанова:
 
— Операция провалилась…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … пошлёт его, вместе с его пожеланиями, куда подальше.
 
И каково же было его удивление, когда тот сказал: «Всё. Веди меня к священнику — я хочу креститься». Он говорит: «Что такое? Что ты увидел в Авиньоне?» Тот говорит: «То, что я увидел, я рассказывать не буду. Ты и сам знаешь. Это страшно — то, что я там увидел». — «Но почему же ты решил креститься?» — «Потому, что я понял, что если, несмотря на то, что там творят эти люди и служители церкви, церковь уже XIV веков стоит, и она живёт своей жизнью, значит, она держится не человеческими достоинствами, она воистину держится Богом», она есть вот…там… столп и утверждение истины.
 
Вот, такая история. Но, мне кажется, она — очень важная. Потому, что здесь, правда, есть… вот, иной раз, эта подмена, этот соблазн…
 
Когда, в своё время, в 1919 году были знаменитые диспуты в Политехническом музее, которые устраивал нарком просвещения Луначарский…
 
Алексей Пичугин:
 
— … с Введенским…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— … с Введенским, но не только, кстати, с Введенским. С Введенским — это был любимый его… так сказать…
 
Алла Митрофанова:
 
— … оппонент.
 
Алексей Пичугин:
 
— Ну, они… в очень уважительном тоне общались…
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Да-да-да… потому, что они оба были образованными людьми, и они такие были… но одна была его дискуссия… беседа… с Бердяевым.
 
Бердяев был очень плохой лектор — он заикался, но понятно, что умнейший человек. И эта беседа — Луначарского и Бердяева — она опубликована. Точнее, то, что Бердяев, собственно, написал к этой беседе. Есть этот текст, можно его найти, он есть в сети. Он называется так: «О достоинстве христианства и недостоинстве христиан». И, собственно, Бердяев, зная, что сейчас ему будет вменять Луначарский — про все вот эти нестроения церковные, мерзости, там, и так далее — он сразу сказал: «Вы знаете, если Вы хотите понять, что такое христианство, Вам надо смотреть на Христа. Да, мы — грешники, мы — плохие Его ученики. Но если Вы хотите по-настоящему понять… не подтвердить свои уже заведомые представления, а правда что-то понять, Вам надо смотреть на Христа. Давайте, посмотрим на Христа. Давайте, посмотрим, чему Он учил. Давайте, посмотрим, как Он жил», — там замечательная совершенно была эта лекция.
 
И вот — да… это тоже такая подмена и соблазн. Это нас с вами — нас, христиан — не должно успокаивать, что, мол… ну… мы-то можем жить, как у нас получается. У нас зато прекрасный есть Христос! Нет. Суд Божий, как говорит апостол Пётр, начнётся с Дома Божьего. И… всё понятно, как именно мы с вами своей, увы, плохой жизнью по Евангелию бываем и соблазном, и причиной этих кризисов, и этих искушений. И для нас всегда, когда мы встречаем такого человека — это не повод сказать ему: «Ну, что ж ты, дорогой! Как-то вот… вера твоя слаба! Что ж ты тут запутался?» Это повод, на самом деле, посмотреть на себя, понять — а как я живу? Потому, что… ну… в общем-то, любой такой вот сомневающийся, и, уж тем более, отошедший от веры — это моя вина. Вот, лично конкретная моя вина! Вот… и ничья другая.
 
Алексей Пичугин:
 
— Спасибо! Будем заканчивать программу. Спасибо большое, отец Вячеслав, за этот разговор.
 
Протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма Святителя Николая в деревне Макарово, Московской области, неподалёку от Черноголовки, был гостем программы «Светлый вечер».
 
Алла Митрофанова…
 
Алла Митрофанова:
 
— … Алексей Пичугин.
 
Алексей Пичугин:
 
— Всего хорошего!
 
Алла Митрофанова:
 
— До свидания!
 
протоиерей Вячеслав Перевезенцев:
 
— Всего доброго!