Спасет ли добро мир? Фильм «Назарин» Л.Бунюэлем

В воскресенье на киноклубе мы посмотрели фильм «Назарин». Эта драма снята великим испанским режиссером Луисом Бунюэлем в 1958 в Мексике по мотивам романа Бенито Переса Гальдоса, является первой частью своеобразной трилогии Бунюэля о «праведниках», которые подвергаются искушению и испытанию жестокой действительности. Две других картины – «Веридиана» (1961г.) и «Симеон- столпник» (1965г.). «Назарин» был награжден Международный призом Каннского кинофестиваля (1959г.).
 
Фильмы, которые мы отбираем для просмотра на нашем киноклубе связаны с известным списком «10 лучших фильмов по мнению А. Тарковского». Фильм Л. Бунюэля стоит на третьем месте в этом списке. В небольшой заметке об этом фильме «Жгучий реализм» А.Тарковский писал: «Лучшая картина Бунюэля, на мой взгляд, «Назарин». И одно из главных ее качеств – простота. По драматургической конструкции она похожа на притчу. А герой ее во многом перекликается с Дон Кихотом Сервантеса.
 
Действие фильма происходит в Мексике. Искренне верующий в Бога падре дон Назарио, бессребреник и добрый человек, знающий тяжелую жизнь городка, в котором он живет, слишком терпим и демократичен. Он пастырь не за страх, а за совесть и стал им по велению своего бесконечно доброго сердца. Он вмешивается в жизнь бедняков, всячески помогая им, чем, по мнению церковного начальства, компрометирует свой сан. В результате несложных перипетий и своих чересчур добрых поступков он становится неугодным церкви, ее чинушам и карьеристам и изгоняется из города.
 
Добр он беспредельно. Почти как Христос, как князь Мышкин или Дон Кихот. И доброта его становится притчей во языцех и надеждой для «страждущих и обремененных»».
 
Трудно не согласится с Тарковским, история рассказанная в этом фильме на первый взгляд придельно проста и то, что режиссер предполагал, как пишет там же Тарковский, что зритель хорошо знаком с Евангелием – очевидно. И именно поэтому эта простая история о мексиканском священнике восходит к притче. Но вот о чем эта притча? Как мне кажется, чтобы это понять надо постараться увидеть связь отца Назарио с князем Мышкиным и Дон Кихотом, которых упоминает Тарковский?
 
Но прежде надо хотя бы несколько слов сказать о самом авторе этой истории Луисе Бонюэле. Он родился в начале века и в детстве закончил иезуитскую школу. Как это часто бывает, строгая дисциплина и религиозное образование оказали на будущего режиссера колоссальное влияние, на всю жизнь сделав его яростным противником католической церкви. Казалось бы все очень просто – Бунюэль законченный и последовательный атеист, как сам он о себе говорил: «Слава Богу, я атеист». Однако не все так просто. Парадоксальную характеристику Бунюэлю дал великий английский режиссер и актер Орсон Уэллс: «Он глубоко верующий христианин, ненавидящий Бога, как это может делать только христианин, и, конечно, он – настоящий испанец. Я считаю его самым верующим режиссёром в истории кино». А биограф Бунюэля Джон Бакстер считает, что в его лице церковь потеряла истового верующего, аскетичная жизнь в быту которого во многих отношениях вполне соответствовала стандартам жизни монаха. Этот парадокс напрямую связан и с фильмом «Назарин», который чисто случайно на том же Каннском фестивале не получил премию католического жюри ОСИК. И как пишет сам Бунюэль в своей биографической книге «Мой последний вздох»: «Недоразумение, именуемое «попыткой реабилитации», продолжалось. После избрания папы Иоанна XXIII меня пригласили в Нью-Йорк, где кардинал, преемник гнусного Спелманна, хотел вручить мне почетный диплом за фильм. Я естественно, отказался. Зато продюсер картины Барбакано поехал туда». Так, что когда у нас на киноклубе после просмотра фильма многие удивлялись, как такую религиозную и возвышенную картину мог поставить атеист, пришлось заметить, что это удивление имеет долгую историю.
 
Мне же представляется важным отметить, что в отличии от Сервантеса и Достоевского, историю отца Назарио рассказывает атеист. На склоне жизни Бунюэль говорил: «Верить или не верить – суть одно и тоже». Эта философия, своего рода атеистического пессимизма, присутствует у Бунюэля уже и в этом фильме. Мы видим, как один из разбойников оказавшийся вместе со священником в тюрьме делиться с ним своими грустными размышлениями: «Нет никакой разницы, творить добро или зло, мир все равно не меняется».
 
Зачем же Бунюэль тогда рассказывает нам эту притчу? Хочет напомнить о Христе, Который еще прежде отца Назарио шел дорогою добра, любви и милосердия и был не просто не понят, но поругаем и убит именно теми к кому Он с этим добром и пришел? Но история Иисуса не заканчивается на Кресте, как думали Гегель, Штраус,Ренан, Л.Толстой и Луис Бунюэль. Она заканчивается Воскресением. «А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна… то мы несчастнее всех человеков»^{(1Кор.15:17,19)}. Вот именно это и чувствовал Бунюэль – тщету и иллюзорность христианской веры, ведь он был убежден, что Христос не воскрес. И эту иллюзорность, бессмысленность и потому вред христианства он и хотел показать и тем самым сделать нас если не счастливее, то просто мудрее. Что может сделать несомненно прекрасный человек, такой как о. Назарио, пытаясь твердо следовать идеалам добра, бескорыстия и милосердия? Он не только не улучшает мир и людей, но может быть делает их еще хуже. Так не лучше ли отказаться от этих иллюзий, не делать вид, что мы что-то можем. А что же тогда остается? Если мир нельзя улучшить, может его просто стоит уничтожить? В своей книге Бунюэль об этом говорит так: «Я подчас мечтаю о межпланетной катастрофе, которая бы уничтожила два миллиарда жителей, пусть и меня в том числе». При этом он добавляет, что «катастрофа должна быть природной, а не рукотворной». И тогда нам остается ждать и… смеяться, не принимая этот мир всерьез доводя все до абсурда. Именно улыбкой, пусть несколько сюрреалистической, а Бунюэль оставался до конца неисправимым сюрреалистом, как мне кажется и заканчивается этот его фильм.
 
Отца Назарио в полном одиночестве ведет конвойный по пыльной дороге. Мимо проезжает его бывшая ревностная ученица, не обращая на него внимание. Тот, кто еще вчера раздавал все что у него было нуждающимся, остался совсем один и сам оказался в нужде. Теперь он никому не нужен, но может быть кто-то поможет ему? Проходящая мимо женщина протягивает ему… ананас, со словами: «Возьми этот дар, и да прибудет с тобой Господь». Тарковского очень поразил финал этой картины, он посчитал что ананас это «символ страдания до последнего дыхания». Позволю не согласиться с великим маэстро. Шествие на Голгофу «по пыльной дороге под тяжелые удары барабанов, глядя вперед просветленным и трагическим взглядом» с ананасом под мышкой выглядит не только странно, но просто смешно и уж точно лишает этот финал, как и сам фильм, трагичности, а скорее возводит его к фарсу. Что и требовалось показать режиссеру.
 
Ну а как же Дон Кихот и князь-Христос, тот который идиот? Об этом можно написать отдельный текст, а может и не один. Основной темой, как пишет Карен Степанян в своей замечательной монографии «Достоевский и Сервантес: диалог в большом времени», романов Достоевского и Сервантеса «является определение границ земной власти человека, желающего переделать мир своими индивидуальными усилиями и личным примером, превратить его из злого в хороший, из ада в рай».
 
Замечу, что Сервантес не только, как многие отмечают, защитил своего героя смехом, но и возвысил его с помощью смеха. Бунюэль делает ровно противоположное.
 
Достоевский гениально развенчивает в своем романе популярную в его время «прогрессивную мысль», что Христос был очень хороший человек, но не Бог. Развенчивает, как бы от противного. Хорошо, пусть Он не Бог, тогда он – князь Мышкин, и что он может сделать? Только принести горе и несчастье. Все кто в наибольшей степени доверились Мышкину терпят от него наибольший урон. Но повторяю, для Достоевского это означает ровно противоположное тому о чем нам хочет сказать Бунюэль. «Если мы только в этой жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков». Потому что он знал вместе с апостолом, что «Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших»^{(1Кор.15:9,20)}. И еще, в отличии от Бунюэля, Достоевский точно знал ответ на вопрос, которым задается испанский режиссер в своей книге «Мой последний вздох»: «Зло выиграло в извечной и возвышенной борьбе. Силы разрушения и распада победили. Человеческий дух нисколько не прогрессирует. Быть может, он просто регрессирует. Слабость, страхи и болезни окружают нас. Откуда взяться сокровищам доброты и ума, которые могли бы нас спасти?»

Источник:
Публикация протоиерея Вячеслава Перевезенцева