(Протоиерей Игорь Гагарин | 17 апреля 2016 года)
Бывает, что человек думает о себе – «меня уже ничто не спасет». Но разве пример Марии Египетской не способен разубедить такого человека в его правоте?
Есть нечто – опаснее всех других болезней. Это грех. Иногда он поражает человека настолько, что неизлечимость и обреченность больного очевидны для всех. И, самое ужасное, что финал этой болезни куда страшнее, чем смерть тела.
Когда человек тяжело болен, случается иногда такой страшный миг: врач выходит к родным и тихо, чтобы больной не слышал, говорит: «Надежды нет. Спасти невозможно. Медицина бессильна. Готовьтесь к самому худшему».
Но как бы ни была мучительна и неизлечима болезнь тела, она не может помешать вечной жизни, вечной радости в Царстве Небесном. Порой даже, напротив, именно болезнь и пробуждает в душе те силы, которые делают ее достойной Вечности.
Есть другая болезнь – грех. Иногда он поражает человека настолько, что неизлечимость и обреченность больного очевидны для всех. И, самое ужасное, что финал этой болезни куда страшнее, чем смерть тела. То, что начнется с бессмертной душой таких больных после ее выхода из тела, страшнее всего, что мы можем лишь только помыслить. Именно о таких случаях Господь предостерегает всех нас: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить, а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне»(Мф.10.28).
Бывает, что врач приговорит телесно больного к смерти, а родные и сам больной не верят и протестуют. С безнадежно впавшими в смертные грехи часто бывает все ясно и без врача – и больному, и окружающим. «Погибший человек», – говорят о таком одни с болью, другие с осуждением, третьи со злорадством.
Об одной такой «неизлечимой», «безнадежно погибшей» вспоминает Православная Церковь в пятое воскресенье Великого поста.
Очень много лет назад в Александрийском порту готовился к отплытию корабль. Он направлялся во Святую Землю, пассажирами же его были паломники-христиане, желавшие поклониться Страстям Господним и приложиться к Животворящему Древу Креста Христова, который тогда находился в Святом Городе. Перед самым отплытием к благочестивым паломникам присоединилась женщина, которую знали многие. Это была известная в городе блудница по имени Мария.
Как позже рассказывала сама женщина, ее привлекла возможность предаваться разврату в течение морского путешествия в кругу такого множества мужчин. Денег на проезд у Марии не было, но, когда она сказала, что может оплатить дорогу «иным образом», моряки, посмеявшись, взяли ее на корабль. Позже, когда, покаявшись, Мария стала отшельницей египетской пустыни, достигла величайшей чистоты и святости, она с ужасом удивлялась, как море выдержало тот блуд, который творила она во время путешествия. Не было ни одного юноши или мужчины, которого бы она не совратила, и не было предела беспутству до самого конца пути.
С юных, почти детских, лет она была одержима похотью, жаждой плотских наслаждений. Все мы в той или иной мере поражены этим грехом: кто делом, кто словом, кто мыслью или потаенными чувствами. Кто-то борется – более или менее успешно, кто-то, не сопротивляясь, следует своим желаниям, иногда осуждая, а иногда и оправдывая себя.
Мария Египетская, будучи натурой сильной и цельной, отдалась этому пороку целиком и без остатка. Много лет она жила лишь для наслаждений, распаляясь с годами все больше и больше и не видя в жизни никакого иного смысла. Если бы знавших ее жителей Александрии (как благочестивых, так и тех, кто пользовался ее «услугами») кто-то спросил: возможно ли ей спастись от вечной погибели, едва ли хоть кто-нибудь эту возможность подтвердил. А если бы им сказали, что эта женщина не только спасется, но станет одной из величайших святых, почитаемых Церковью, – это сочли бы безумием.
Однако Небесный Врач может то, чего не могут врачи земные. О неизлечимых больных телом врач может сказать: «Надежды нет», вопреки протестам родных и близких и самого больного, не желающих оставлять надежду. В погрязшем в пороках человеке может отчаяться весь мир, а Врач Небесный продолжает верить в него, надеяться на его обращение и исцеление.
Обращение и исцеление… Это не одно и то же. Многие протестантские проповедники призывают и обещают: «Обратитесь ко Господу – и вы спасены. Примите Христа в сердце, и Он примет вас в Свое Царство». Православная Церковь смотрит на вещи не так просто. Обращение – начало исцеления, оно делает спасение возможным, но еще не совершившемся.
Впереди – долгая, мучительная работа. Грех растлил дух, душу и тело. Обращение – поворот духа от тьмы к Свету, полная переоценка ценностей, желание уйти от греха к Богу, к Истине, к Святости и Чистоте. И в тот момент, когда принято решение, когда новая дорога ясна, кажется, что так легко и радостно теперь будет идти по ней. Но если наш дух что-то решил, это вовсе не значит, что душа и тело с ним тотчас же и согласились. И если воля и совесть протестуют против греха, то тело и душа часто жаждут его с еще большим вожделением, чем раньше. За обращением следует борьба. И такой борьбой является вся жизнь любого настоящего христианина.
Мария Египетская, оказавшись в Иерусалиме в День Воздвижения Честного Животворящего Креста, имела грозное знамение. Она не смогла войти в храм, задержанная некоей Невидимой Силой. И женщина поняла, что это за Сила. Поняла, во-первых, что Бог действительно есть; во-вторых, что ей, ТАКОЙ, рядом с Ним места нет.
Этот день стал поворотом в ее жизни. Сначала была мольба о прощении и решимость начать жизнь иную. Прощение Мария получила, но на этом не остановилась. Она знала, что покаяние – гораздо больше, чем мольба о прощении и получение его. Покаяние – это полная перемена сознания и очищение, восстановление, преображение всего человеческого существа: духа, души и тела. Одно дело – осознать греховность и гибельность похоти, другое – отучить от нее душу и тело.
Мария уходит в пустыню, которая становится полем боя в непрерывной войне за чистоту, целомудрие и святость. И первые 17 лет эта борьба была мучительной, думалось, безнадежной. Душа и плоть требовали того, к чему так привыкли и без чего, казалось, не могли. И лишь через 17 лет Мария ощутила освобождение. Остальные годы были уже не очищением и восстановлением, а возрастанием, восхождением к богоподобному совершенству.
О подвиге Марии Египетской Православная Церковь вспоминает каждый год в пятое воскресенье Великого поста. Нельзя не восхищаться настойчивостью и силой воли подвижницы; нельзя не радоваться тому, что ни для одного грешника не закрыта возможность обновления, а значит и нам, пока живы, не закрыт путь к совершенству. Но мне в эти дни хочется поговорить еще и о другом – о том, что было до обращения: о злополучном плавании, о котором с таким стыдом вспоминала Мария и которым завершилась греховная часть ее жизни. И даже не о самой Марии, а о тех пассажирах, с которыми она грешила.
Пассажиры, напомним, были не случайные, а благочестивые, и плыли-то они не по делам, и не отдыхать, и не развлекаться, а молиться Богу в самом святом месте на Земле – в Иерусалиме. Они направлялись принять участие в празднике Воздвижения Креста – того Креста, на котором были омыты Кровью Христовой грехи мира, грехи каждого из нас.
А разве Церковь нашу не сравниваем мы с кораблем, и разве не в Иерусалим (духовный Иерусалим!) держит этот корабль свой курс?
А если так, то не является ли тот корабль, на котором плыла Мария, образом корабля нашего? И мы, члены Церкви Христовой, не похожи ли в чем-то на тех паломников, которым известна была цель путешествия, но это не мешало им дорогой делать то, что они делали?
Многие, вероятно, презирали Марию, считали себя настоящими христианами, а на свою попутчицу смотрели, как на исчадие диавола. И никто из этих «христиан» не мог помыслить, что среди них – величайшая святая. Впадая с нею в грех, они, возможно, во всем винили ее, а о себе рассуждали так: «Да, мы немощны. Но мы, когда приплывем, покаемся, и милосердный Господь, зная нашу немощь, простит нас». И если бы их спросили, а возможно ли покаяние и обращение для Марии, едва ли кто-нибудь ответил бы утвердительно: «Подобные ей погибли окончательно и безвозвратно».
Вот такой был корабль, такое путешествие, такие паломники. А я не могу вновь и вновь не думать: о нас это все, наш это корабль, и паломники эти – мы, если не все, то многие. Зная, куда ведет дорога, что мы делаем по дороге! Невозможно представить, чтобы блудный сын, возвращаясь к отцу, продолжал по пути грешить. Мы тоже, вроде бы, возвращаемся, но как возвращаемся! И утешение у нас готово: «Бог милостив, Сам знает нашу немощь». И еще – среди нас всегда есть своя «Мария», та или тот, кто представляется нам в тысячу раз грешнее нас: «Вот им-то нет прощения точно». И когда Господь говорил, что «мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие»(Мф.21.31), не нам ли Он это говорил?
Корабль наш плывет во Святую Землю. Чем бы мы на нем ни занимались, как бы себя ни вели, он не изменит курса. Ничто не сможет отменить той встречи, которой завершается любая человеческая жизнь. И наша надежда на милосердие Божие не напрасна, но милосердие это действенно только там, где есть искреннее, глубокое покаяние, подлинное обращение. Есть ли оно в нас?
Преподобная мати Марие, моли Бога о нас! Аминь.