Спасет ли добро мир? Фильм «Назарин» Л.Бунюэлем

Спасет ли добро мир? Евангелие от атеиста, милостью Божией.

 Назарин (фильм)В воскресенье на киноклубе мы посмотрели фильм «Назарин». Эта драма снята великим испанским режиссером Луисом Бунюэлем в 1958 в Мексике по мотивам романа Бенито Переса Гальдоса, является первой частью своеобразной трилогии Бунюэля о «праведниках», которые подвергаются искушению и испытанию жестокой действительности. Две других картины — «Веридиана» (1961г.) и «Симеон- столпник» (1965г.). «Назарин» был награжден Международный призом Каннского кинофестиваля (1959г.).
 
Фильмы, которые мы отбираем для просмотра на нашем киноклубе связаны с известным списком «10 лучших фильмов по мнению А. Тарковского». Фильм Л. Бунюэля стоит на третьем месте в этом списке. В небольшой заметке об этом фильме «Жгучий реализм» А.Тарковский писал: «Лучшая картина Бунюэля, на мой взгляд, «Назарин». И одно из главных ее качеств — простота. По драматургической конструкции она похожа на притчу. А герой ее во многом перекликается с Дон Кихотом Сервантеса.
 
Действие фильма происходит в Мексике. Искренне верующий в Бога падре дон Назарио, бессребреник и добрый человек, знающий тяжелую жизнь городка, в котором он живет, слишком терпим и демократичен. Он пастырь не за страх, а за совесть и стал им по велению своего бесконечно доброго сердца. Он вмешивается в жизнь бедняков, всячески помогая им, чем, по мнению церковного начальства, компрометирует свой сан. В результате несложных перипетий и своих чересчур добрых поступков он становится неугодным церкви, ее чинушам и карьеристам и изгоняется из города.
 
Добр он беспредельно. Почти как Христос, как князь Мышкин или Дон Кихот. И доброта его становится притчей во языцех и надеждой для «страждущих и обремененных»»
.
 
Трудно не согласится с Тарковским, история рассказанная в этом фильме на первый взгляд придельно проста и то, что режиссер предполагал, как пишет там же Тарковский, что зритель хорошо знаком с Евангелием — очевидно. И именно поэтому эта простая история о мексиканском священнике восходит к притче. Но вот о чем эта притча? Как мне кажется, чтобы это понять надо постараться увидеть связь отца Назарио с князем Мышкиным и Дон Кихотом, которых упоминает Тарковский?
 
Но прежде надо хотя бы несколько слов сказать о самом авторе этой истории Луисе Бонюэле. Он родился в начале века и в детстве закончил иезуитскую школу. Как это часто бывает, строгая дисциплина и религиозное образование оказали на будущего режиссера колоссальное влияние, на всю жизнь сделав его яростным противником католической церкви. Казалось бы все очень просто — Бунюэль законченный и последовательный атеист, как сам он о себе говорил: «Слава Богу, я атеист». Однако не все так просто. Парадоксальную характеристику Бунюэлю дал великий английский режиссер и актер Орсон Уэллс: «Он глубоко верующий христианин, ненавидящий Бога, как это может делать только христианин, и, конечно, он — настоящий испанец. Я считаю его самым верующим режиссёром в истории кино». А биограф Бунюэля Джон Бакстер считает, что в его лице церковь потеряла истового верующего, аскетичная жизнь в быту которого во многих отношениях вполне соответствовала стандартам жизни монаха. Этот парадокс напрямую связан и с фильмом «Назарин», который чисто случайно на том же Каннском фестивале не получил премию католического жюри ОСИК. И как пишет сам Бунюэль в своей биографической книге «Мой последний вздох»: «Недоразумение, именуемое «попыткой реабилитации», продолжалось. После избрания папы Иоанна XXIII меня пригласили в Нью-Йорк, где кардинал, преемник гнусного Спелманна, хотел вручить мне почетный диплом за фильм. Я естественно, отказался. Зато продюсер картины Барбакано поехал туда». Так, что когда у нас на киноклубе после просмотра фильма многие удивлялись, как такую религиозную и возвышенную картину мог поставить атеист, пришлось заметить, что это удивление имеет долгую историю.
 
Мне же представляется важным отметить, что в отличии от Сервантеса и Достоевского, историю отца Назарио рассказывает атеист. На склоне жизни Бунюэль говорил: «Верить или не верить — суть одно и тоже». Эта философия, своего рода атеистического пессимизма, присутствует у Бунюэля уже и в этом фильме. Мы видим, как один из разбойников оказавшийся вместе со священником в тюрьме делиться с ним своими грустными размышлениями: «Нет никакой разницы, творить добро или зло, мир все равно не меняется».
 
Зачем же Бунюэль тогда рассказывает нам эту притчу? Хочет напомнить о Христе, Который еще прежде отца Назарио шел дорогою добра, любви и милосердия и был не просто не понят, но поругаем и убит именно теми к кому Он с этим добром и пришел? Но история Иисуса не заканчивается на Кресте, как думали Гегель, Штраус,Ренан, Л.Толстой и Луис Бунюэль. Она заканчивается Воскресением. «А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна… то мы несчастнее всех человеков»(1Кор.15:17,19). Вот именно это и чувствовал Бунюэль — тщету и иллюзорность христианской веры, ведь он был убежден, что Христос не воскрес. И эту иллюзорность, бессмысленность и потому вред христианства он и хотел показать и тем самым сделать нас если не счастливее, то просто мудрее. Что может сделать несомненно прекрасный человек, такой как о. Назарио, пытаясь твердо следовать идеалам добра, бескорыстия и милосердия? Он не только не улучшает мир и людей, но может быть делает их еще хуже. Так не лучше ли отказаться от этих иллюзий, не делать вид, что мы что-то можем. А что же тогда остается? Если мир нельзя улучшить, может его просто стоит уничтожить? В своей книге Бунюэль об этом говорит так: «Я подчас мечтаю о межпланетной катастрофе, которая бы уничтожила два миллиарда жителей, пусть и меня в том числе». При этом он добавляет, что «катастрофа должна быть природной, а не рукотворной». И тогда нам остается ждать и… смеяться, не принимая этот мир всерьез доводя все до абсурда. Именно улыбкой, пусть несколько сюрреалистической, а Бунюэль оставался до конца неисправимым сюрреалистом, как мне кажется и заканчивается этот его фильм.
 
Отца Назарио в полном одиночестве ведет конвойный по пыльной дороге. Мимо проезжает его бывшая ревностная ученица, не обращая на него внимание. Тот, кто еще вчера раздавал все что у него было нуждающимся, остался совсем один и сам оказался в нужде. Теперь он никому не нужен, но может быть кто-то поможет ему? Проходящая мимо женщина протягивает ему… ананас, со словами: «Возьми этот дар, и да прибудет с тобой Господь». Тарковского очень поразил финал этой картины, он посчитал что ананас это «символ страдания до последнего дыхания». Позволю не согласиться с великим маэстро. Шествие на Голгофу «по пыльной дороге под тяжелые удары барабанов, глядя вперед просветленным и трагическим взглядом» с ананасом под мышкой выглядит не только странно, но просто смешно и уж точно лишает этот финал, как и сам фильм, трагичности, а скорее возводит его к фарсу. Что и требовалось показать режиссеру.
 
Ну а как же Дон Кихот и князь-Христос, тот который идиот? Об этом можно написать отдельный текст, а может и не один. Основной темой, как пишет Карен Степанян в своей замечательной монографии «Достоевский и Сервантес: диалог в большом времени», романов Достоевского и Сервантеса «является определение границ земной власти человека, желающего переделать мир своими индивидуальными усилиями и личным примером, превратить его из злого в хороший, из ада в рай».
 
Замечу, что Сервантес не только, как многие отмечают, защитил своего героя смехом, но и возвысил его с помощью смеха. Бунюэль делает ровно противоположное.
 
Достоевский гениально развенчивает в своем романе популярную в его время «прогрессивную мысль», что Христос был очень хороший человек, но не Бог. Развенчивает, как бы от противного. Хорошо, пусть Он не Бог, тогда он — князь Мышкин, и что он может сделать? Только принести горе и несчастье. Все кто в наибольшей степени доверились Мышкину терпят от него наибольший урон. Но повторяю, для Достоевского это означает ровно противоположное тому о чем нам хочет сказать Бунюэль. «Если мы только в этой жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков». Потому что он знал вместе с апостолом, что «Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших»(1Кор.15:9,20). И еще, в отличии от Бунюэля, Достоевский точно знал ответ на вопрос, которым задается испанский режиссер в своей книге «Мой последний вздох»: «Зло выиграло в извечной и возвышенной борьбе. Силы разрушения и распада победили. Человеческий дух нисколько не прогрессирует. Быть может, он просто регрессирует. Слабость, страхи и болезни окружают нас. Откуда взяться сокровищам доброты и ума, которые могли бы нас спасти?»

Источник:
Публикация протоиерея Вячеслава Перевезенцева

 
Ввернутся в рубрику:
О Культуре »